От былины до считалки
Шрифт:
Рыбников совершил переворот в научных представлениях своего времени. Он показал, доказал, что эпическое творчество русского народа еще живет. Он по-новому подошел к собирательской работе, он первым стал указывать, где и от кого записано данное произведение. Рыбников предполагал расположить все былины не по сюжетам, а по исполнителям. Но петербургский издатель его мнением пренебрег. Только во втором издании, которое вышло в 1909— 1910 годах в трех томах (под редакцией А. Е. Грузинского), былины распределены по сказителям.
Большая заслуга Рыбникова
В первую очередь здесь следует назвать Трофима Григорьевича Рябини- на (1791 —1885), родоначальника знаменитой сказительской династии Ряби- ниных. От Трофима Григорьевича записано 26 былин, и все они отличаются высокими художественными достоинствами. С детства Трофим Григорьевич испытал величайшую нужду, нищенствовал. И в былинах его всегда подчеркивается социальное неравенство, он особенно подчеркивает ничтожество и слабость князя Владимира, возвеличивает крестьянских богатырей — Микулу Селяниновича и Илью Муромца. Самый лучший вариант былины о Вольге и Микуле записан от Трофима Григорьевича Рябинина.
Исполнителем былин был и сын Трофима Григорьевича, Иван Трофимович; пасынок Ивана Трофимовича — Иван Герасимович Рябинин-Андреев тоже был знаменитым певцом; ученые записывали былины от Петра Ивановича Рябинина-Андреева, сына Ивана Герасимовича; производились записи и от внука Трофима Григорьевича — Михаила Кириковича Рябинина. А Михаил Кирикович уже и сам сочинял, он был членом Союза писателей и скончался несколько лет назад.
...Интерес к народному творчеству проявляли в 50—60-е годы XIX века все деятели революционно-демократического лагеря, во главе которого стояли Чернышевский и Добролюбов. Особенное внимание уделял этим вопросам Добролюбов.
Крепостническая система стала невыносимой для народа. Россия бурлила, волновалась. Чтобы освободить народ, чтобы пробудить его к сознательной борьбе с крепостничеством, считал Добролюбов, нужно знать народ, знать его нужды, взгляды, идеалы. Это знание мог дать фольклор, причем только подлинный, не искаженный собирателями. Записывая песню или сказку, говорил Добролюбов, нужно обязательно отмечать, как относятся к ней слушатели и
исполнители, нужно показать среду, в которой она живет.
Деятельность П. Н. Рыбникова и следует рассматривать как практическое
осуществление идей Добролюбова.
В свою очередь, под влиянием П. Н. Рыбникова развернул широкую собирательскую деятельность петрозаводский учитель Ельпидифор Васильевич Барсов (1836—1917). Е. В. Барсов записывал и сказки, и былины, и песни — они напечатаны в разных сборниках. Но славу и широкое научное признание принесли ему публикации свадебных, похоронных и рекрутских причитаний, или плачей. В 1872—1885 годах Барсов выпустил «Причитания Северного края» в трех томах. В основе сборника — произведения, записанные от знаменитой вопленицы Ирины (Орины) Федосовой.
Александр Федорович Гильфердинг (1831 —1872) придерживался весьма умеренных политических взглядов. Был
А началось все с того, что Гильфердинг необыкновенно заинтересовался работой, вернее, результатами собирательской работы Рыбникова. Как знатоку славянского фольклора, ему захотелось самому побывать в Олонецком крае, послушать и записать былины.
Успех Гильфердинга был не менее впечатляющим: он привёз из Карелии 318 былинных текстов!
Рыбников, Барсов, не говоря уже о собирателях XVIII века, все-таки были любителями. А Гильфердинг имел отличную филологическую подготовку. Его записи по точности превосходят записи всех других собирателей. Он более подробно и последовательно, чем Рыбников, описывал условия записи, дал содержательные характеристики всем без исключения исполнителям.
Как писал советский фольклорист Марк Константинович Азадовский, «экспедиция Гильфердинга до сих пор является одним из крупнейших событий в науке. Самому Гильфердингу она стоила жизни: во время работы в Олонецком крае он заболел и там и скончался. Сборник былин вышел в свет уже после его смерти, составив эпоху в изучении русских былин и вообще фольклора».
Потомки воздают должное не только научным результатам поездок Рыбникова и Гильфердинга, но и их мастерству собирателей, необыкновенной
работоспособности, умению вызывать доверие к себе и просто физической выносливости.
Современники пароходов и паровозов, они оказались на Севере в условиях весьма нелегких. Там, например, даже летом пользовались санями, а не телегами (полное бездорожье, болота!). Была в ходу еще и волокуша: две жерди, закрепленные как оглобли и свободно волочащиеся по земле, — отсюда и название. Крестьянин сидел верхом, а поклажа прикреплялась к обеим жердям где-то на середине их длины.
Это теперь каждая бабушка понимает смысл и значение собирательской работы. А прежде между собирателем и сказителем лежала настоящая пропасть. Крестьяне не доверяли собирателю, принимая его за чиновника, барина (чаще они и были чиновниками, господами; Гильфердинг, скажем, имел чин действительного статского советника, что равнялось генеральскому чину). Объясняя, почему не указана фамилия исполнителя одной былины, Рыбников пишет: не спросил фамилии, потому что не хотел пугать его, настораживать.
Невероятно трудным было и само записывание былин: нужно было ведь не просто изложить содержание, а сохранить, зафиксировать на бумаге все самые тончайшие особенности произношения, песенные частицы, растяжения слов, замечания, объяснения исполнителей в ходе пения, их отношение к содержанию былины. Пение продолжалось часами, и долгими часами, весь напряженный, боящийся упустить малейшую деталь, сидел и писал, писал со-, биратель.
Иван Аникиевич Касьянов, единственный из сказителей, оставивший воспоминания о встречах с Гильфердингом, рассказывает: