От былины до считалки
Шрифт:
В старинных записях сказок несведущего человека может поразить какая- то на первый взгляд необъяснимая жестокость. Например, герою отрубают пальцы. Или один человек просит другого рассказать какую-нибудь историю.
Хорошо, говорит второй, я расскажу, но если перебьешь меня, — ремень из спины вырежу. Эта древняя деталь напоминает об обряде посвящения (или, по-ученому, инициации). Обряд посвящения у индейцев существовал еще в прошлом веке. И мальчики с гордостью переносили все испытания.
Да что говорить о прошлом веке! Совсем недавно, уже в наши дни, польский журналист
Молодой герой сказки — а он всегда молодой, часто мальчик, подросток — получает какое-то трудное задание. Повествование о том, как он преодолевает все препятствия, доказывает свое мужество, находчивость, проявляет лучшие душевные качества, воспроизводит (в измененном, конечно, виде) схему древнего обряда инициации.
Ну а мужской дом, где проходили испытания, — разве не напоминает он эпизодов из многих сказок: дом в лесу, и живут там часто какие-то чудовища, неведомые существа, или животные (медведь, например), или на худой конец разбойники, — но почти всегда одни мужчины, братья, женщины в таком доме бывают редко.
А что это за избушка на курьих ножках, которую никогда не минет герой? (Кстати, некоторые ученые считают, что в этом образе сохраняется переосмысленное воспоминание о древнейших жилищах, о свайных постройках; остатки свайных поселений недавно нашли даже в Псковской области.) Тоже не простая это избушка — она стоит на границе мира обычного и необычного, волшебного мира (когда-то царства мертвых). Здесь происходит его испытание, и он становится непобедимым. И вот что интересно: сам герой остается прежним, но он приобретает чудесного помощника — клубочек, например, который указывает дорогу.
По представлениям древних, силу, мужество и мудрость юноша мог получить только от предков. Потому он и стремится проникнуть в их царство. Стоит избушка к тебе задом — она смотрит в волшебное царство, повернулась передом — находится в твоем, обычном мире. Лишь через двери этой избушки и можно попасть в другой мир.
И еще одно наблюдение. Былина возникла в земледельческий период жизни народа. Илья Муромец — крестьянский сын. В былине о Микуле Се- ляниновиче опоэтизирована работа крестьянина, воспет исторический подвиг славянских племен — овладение пашенным земледелием во второй половине I тысячелетия нашей эры.
Внимательно вглядываясь в содержание волшебной сказки, снимая позднейшие напластования, ученые пришли к выводу, что в сказке отражен более ранний исторический этап, когда люди еще не знали земледелия, а пользовались готовыми дарами природы — занимались охотой, ловили рыбу, собирали съедобные корни, искали мед диких пчел. (Этот промысел назывался бортничеством —
в начале XVIII века была в ходу поговорка: «Кто с дерева убился — бортник, а утонул — рыболов». Конечно, возникла эта поговорка гораздо раньше.
Значительная часть сказочного действия происходит в лесу. И лес этот всегда дикий, дремучий. Умение ориентироваться в нем (клубочек!) тут просто необходимо.
В 1525 году русский царь Василий Иванович отправил посольство в Рим, к папе Клименту VII. В числе послов был Дмитрий Герасимов, человек очень образованный, знавший несколько языков, отличный рассказчик.
Итальянский историк Павел Иовий Новокомский написал книгу об этом посольстве, о России, во многом основанную на рассказах Герасимова. В этой книге находим сказку «О поселянине и медведице» — это первая запись русской сказки, сделанная почти 450 лет назад.
Посол московский Димитрий, отличающийся веселым и остроумным характером, рассказывал при громком смехе всех присутствующих, что в недавнее время один поселянин, живший по соседству с ним, прыгнул сверху для отыскания меда в очень большое дуплистое дерево, и глубокая медовая пучина засосала его по грудь; два дня он питался одним только медом, так как голос мольбы о помощи не мог в этих уединенных лесах достигнуть ушей путников. Напоследок же, когда он отчаялся в спасении, он по удивительной случайности был извлечен и выбрался оттуда благодеянием огромной медведицы, так как зверь случайно, подобно человеку, спустился туда поесть меда. Именно поселянин схватился руками сзади за крестец медведицы, та перепугалась от этой неожиданности, а он заставил ее выпрыгнуть как тем, что потянул ее, так и тем, что громко закричал.
Не следует удивляться, что здесь повествуется как бы о действительном событии — это часто бывает в сказках. И форма не совсем сказочная — так ведь Герасимов рассказывал эту историю на латинском языке, Павел Новокомский записал ее своими словами, по памяти, а потом уже ученые снова перевели ее с латинского на русский.
Самый устойчивый элемент произведения — сюжет. В сюжете-то как раз и угадывается старая основа: связь с древнейшим занятием славян — бортничеством.
Сказки этого типа сохранились и до наших дней. Но теперь герой обычно просто попадает в яму, в дупло и выбирается оттуда, схватившись за хвост волка или медведя. Причина, по которой герой попадает в дупло — поиски меда, — уже забыта...
В 1947 году в новгородской деревне Заозерье мы с моим товарищем, в то время тоже еще начинающим фольклористом, услышали одну веселую сказку «Вот однажды...» А сейчас, перечитывая сказку Герасимова, я вспомнил и ту, что рассказал нам заозерский старик Михаил Карпов.
«Вот однажды шел я с Петрограду пешком со своим пестрым мешком. Одежина была плохая. Ночевать проситься совестно...»
После разных приключений герой оказался в лесу («Лес большой»). Там его разбойники засадили в бочку из-под рыбы.