От Диогена до Джобса, Гейтса и Цукерберга. «Ботаники», изменившие мир
Шрифт:
Вольфганга Амадея Моцарта (1756–1791) и Людвига ван Бетховена (1770–1827) представляют в фильмах людьми совершенно разных типов, причем Амадею приписывается роль восприимчивого ребенка-бунтаря, а его коллеге – роль недовольного мизантропа. Дело вот в чем: оба были настоящими ботаниками, у которых, вероятно, проявлялись (и такова тенденция в психиатрии, во всяком случае когда речь идет о деятелях искусств) ярко выраженные симптомы синдрома Аспергера. Майкл Фицджеральд, специалист по случаям аутизма, писал о Моцарте: «Хотя он осознавал свою уникальность и значение как композитора, он был слишком наивным, чтобы понять, что в этом ему необходимо убедить весь мир». Моцарт всегда относился к другим людям неправильно:
К другим ботаникам из мира серьезной музыки относятся Эрик Сати (1866–1925), Бела Барток (1881–1945), Гленн Гульд (1932–1982) и Дерек Паравичини (родился в 1979 году). В истории рок-музыки это Дж. Дж. Кейл (родился в 1939 году), Марти Балин (родился в 1942 году), Том Уэйтс (родился в 1949 году), Майк Олдфилд (родился в 1953 году), Гэри Ньюман (родился в 1958 году) и Дэниэл Джонстон (родился в 1961 году).
Современную музыку ботанизм тоже не обошел вниманием. Появилось новое направление – нердкор, или «кретинский рэп». Это направление в хип-хоп-музыке характеризуется темами и содержанием песен, интересными для ботаников (нердов): о компьютерах, науке, научной фантастике и нездоровом питании. Оно уже утвердилось как самостоятельный жанр. В последнее время появились музыканты, которые выпускают целые альбомы из 8-битовой музыки старых компьютерных игр.
Однако самым креативным, странным и удивительным ботаником в истории современной музыки остается Фрэнк Заппа. Он однажды сказал: «Без отклонения от нормы никакой прогресс невозможен». Вряд ли найдется лучшее объяснение, почему нельзя недооценивать влияние ботаников на историю культуры.
Фрэнк Заппа: сексуальные игры в Кукамонге
Всем известно: ковыряние в носу омерзительно. Когда мы вспоминаем какого-нибудь буквоеда, ковыряющегося в носу, из школьных времен, это наверняка будет зубрила, неудачник или бездельник – то есть ботаник. Как, например, Ронни и Дуайт.
Оба парня выросли в начале 1960-х годов в калифорнийском городе Онтарио. Ронни бросил школу. Его родители постоянно работали, поэтому он был предоставлен самому себе. Каждый день к нему домой приходил Дуайт, и они играли в покер или занимались музыкой. Ронни играл на гитаре, а его приятель на саксофоне. Вскоре появился еще один сумасшедший гитарист, ударник и композитор – Фрэнк Заппа. Однако он только что женился и в течение дня должен был работать, чтобы обеспечить семью. Он делал эскизы к почтовым и поздравительным открыткам. Поэтому часто парни сидели вдвоем без него в комнате Ронни, где, невзирая ни на что, продолжали играть в азартные игры, музицировать и… ковыряться в носу. Юным хулиганам как-то пришла в голову мысль намазывать свое сокровище из носа на оконное стекло – так они делали в течение нескольких месяцев. Дуайт назвал это проектом «зеленое окно». Однажды в комнату вошла мать Ронни. Легко представить шок, который она испытала. Она заставила все убрать, в противном случае он бы вылетел из дома.
Парни принялись чистить окно. Сначала процесс шел с трудом, затем им в голову пришла идея взять чистящее средство и шпатель, и у них все получилось.
Песня «Пусть вода станет черной» довольно странная – но это было только начало. Заппа захотел обогатить историю рока дадаизмом. В отличие от многих других великих музыкантов, желавших быть необычными и инновационными, то, что он делал, было на самом деле революцией. Заппа на самом деле не имел тормозов. Он смешивал разные музыкальные направления, несовместимые, казалось бы, инструменты и разных музыкантов. Для него неважна была материальная сторона его творения – даже если оно имело невероятный коммерческий успех.
Естественный вопрос: что способствовало такому успеху его творческих достижений? Когда речь заходит о музыкантах, на ум сразу приходят наркотики. Однако Заппа ничего не хотел о них слышать. Он курил и пил много кофе, но никаких средств, изменяющих сознание, ему не требовалось. Долгое время он не мог отличить гашиш от героина, а к движению того времени «Власть цветов» [8] он относился как и ко всему подобному – иронично. Как-то после концерта кто-то сунул ему пакетик с гашишем. Заппа растерянно посмотрел на него и спросил удивленного хиппи: «Что это?»
8
Движение хиппи.
Вдохновение Заппа черпал не из состояния потери контроля над реальностью и над собой, а из желания всегда и все контролировать. Этим он отличался от других гениев рок-музыки, например Джона Леннона или Джими Хендрикса. Не идеи двигали Заппой, это он развивал их дальше, наблюдал за возникновением и созреванием, как чересчур заботливая мама наблюдает за своими детьми, – от озарения до продаж готового диска.
Другие гении склонны растрачивать силы понапрасну. Такая опасность Заппе не грозила никогда.
Что же им двигало? Современники единодушно называют алкоголь. Ничто и никто не мог его отвлечь от работы. Даже женщины и любовь, хотя он дважды был женат, бичевал чопорность католичества и сочинял песни о величине пениса и групповом сексе. Все-таки Муза всегда была для него важнее Эроса. Однажды он описал секс как голое механическое освобождение энергии и соков организма – как «гормональное развлечение». Его вторая жена Гейл сказала: «Фрэнк никогда не любил… и наши отношения продлились лишь потому, что Фрэнк и я пытались как можно меньше говорить друг с другом».
Музыкант предпочитал сосредоточиваться на своей работе. Он имел так называемое туннельное видение, и не только в переносном значении: на концертах во время своего соло на гитаре он устремлял отсутствующий взор в никуда. Впрочем, у него и так был странный взгляд безумного человека, который многих людей заставлял нервничать. Однако Заппа не был сумасшедшим. Он был ботаником среди великих в рок-музыке.
Такая судьба была ему предначертана. Кажется, уже при рождении мир не хотел его принимать. Он шел неправильно, ягодицами вперед. Врач за тот день уже принял 9 родов и не имел никакого желания заниматься еще одними, поэтому дал его матери лекарство, приостанавливающее родовые схватки. Лишь после 36 часов мучений и боли Фрэнк наконец появился на свет. Это случилось 21 декабря 1940 года. У него вокруг шеи была обвита пуповина, а кожа выглядела дряблой и темной.