От Ханаана до Карфагена
Шрифт:
Сравнивая этот список со списком «Таблицы народов» (Gen., 10), можно видеть принципиальную разницу между ними. В последней только немногочисленные потомки Иафета выделяются по географическому принципу. Остальные народы и государства группируются по принципу чисто политическому: те, которые были дружественны Иудее или по крайней мере которых иудеи хотели представить как дружественных, включаются в число потомков Сима, недружественные — потомков Хама. Этим и объясняется кажущаяся хаотичность нагромождения топонимов. В данном же случае политические пристрастия автора не играют никакой роли в группировке топонимов. Вся она подчинена практической цели: объединить территории по удобству их торговых связей с Тиром и товарам этих территорий. Автор создавал как бы некий вид торгового итинерария. Иудея, как уже упоминалось, не играла значительной роли в ближневосточной торговле. Тем более это было не актуально для изгнанников, к которым обращался Иезекиил. Но зато известными торговцами были финикийцы.
Другая особенность рассматриваемого
Отсутствует Офир, который упомянут в «Таблице народов» среди потомков Сима (Gen. 10, 29). В Телль-Касиле был найден остракон VIII в. до н. э. с надписью «золото Офира» (Harden, 1980, 150; Lemaire, 1987, 53). Этот остракон — иудейский или филистимский. В связи же с финикийцами, в том числе тирийцами, топоним «Офир» более не встречается. Уже говорилось, что иудейский царь Иосафат неудачно пытался возобновить плавания в Офир, но никакого участия в этой попытке финикийцы не принимали. Поэтому можно предположить, что в палестинской среде (еврейской и, может быть, филистимской), для которой связи со странами далекого юга были лишь воспоминаниями, название «Офир» еще жило, даже если речь шла не о происхождении, а о качестве золота (Lemaire, 1987, 53), в то время как для финикийцев, установивших прямые контакты с Южной Аравией (Вгоп, 1988, 25), оно заместилось более дробной и реальной номенклатурой. То, что (лба и Раема заменили в списке в пророчестве Иезекиила Офир I Книги Царей, говорит и сходство товаров, которые оттуда поступали — золото и драгоценные камни.
И наконец, третья особенность отрывка состоит в том, что Иудея и земля Израиля названы в общем ряду торговых партнеров Тира, никак из числа других не выделяясь. Это было бы чрезвычайно странно для еврейского (иудейского или израильского) автора. Все эти особенности говорят о том, что рассматриваемый прозаический текст финикийского, а скорее всего, тирского происхождения.
Пророчество Иезекиила в целом соответствует взглядам и настроениям иудеев, оказавшихся в вавилонском плену (Pons, 1987, 465). Возвращение из плена сопровождалось резкой ортодоксальной реакцией и закрытием общины от внешнего мира. В этих условиях иудеи, вернувшиеся в Палестину, едва ли осмелились бы внести финикийский текст в уже ставшее священным пророчество. Скорее всего, заимствование произошло в Месопотамии, где сравнительно недалеко от иудейских изгнанников жили тирские (Mazar, 1986, 81).
Возникает, однако, вопрос: почему в прозаическом тексте не упомянуты ни Египет, ни Кипр (киттим) (Bunnens, 1979, 90). Полагать, что тирийцы не были знакомы с этими странами, нелепо. Не следует забывать, что главным контрагентом египтян в Финикии был Библ. Тирийцы же установили торговые отношения со страной Нила много позже, вероятно, уже после того, как установление арабского контроля над дорогой от Газы к Акабскому заливу затруднило тирскую торговлю с Южной Аравией, и тирийцы стали искать путь к Красному морю через Египет; во всяком случае, пока наиболее ранние следы тирско-египетских связей относятся к концу VII в. до н. э. (Lemaire, 1987, 56–59). Что же касается Кипра (об этом подробнее речь пойдет ниже), то финикийские города этого острова непосредственно зависели от тирского царя, гак что отношения между Тиром и Кипром строились на иных основах, нежели торговые.
Если перед нами финикийский текст, то к какому времени он относится? Terminus ante quem является 732 г. до н. э., год падения Дамаска, или 733–720 гг. до 11, э., когда ассирийский царь Саргон II захватил Самарию и подавил восстание Дамаска. Terminus post quem — смерть Соломона и распад еврейского царства на Иудею и Израиль, т. е. 928 г. до н. э. (Kutsch, 1979, 372; Tadmor, 1981, 134, 166–173; Klengel, 1992, 224–225). Обычно полагают, что этот прозаический отрывок отражает торговую ситуацию первой половины VIII в. до н. э. и, следовательно, к этому времени и относится (Garbini, 1980, 69; Baurain, Bonnet, 1992, S4; Lemaire, 1987, 54; Bernardini, 1993, 44). Однако думается, этот текст можно «удревнить» по крайней мере на столетие, если не больше.
Среди торговых партнеров Тира в Ассирии упоминаются Ассур и Харран (27, 23), но нет ни Ниневии, ни Калаха, которые названы в «Таблице народов» (Gen., 10, 11). Между тем Калах был очень важным центром Ассирии. Он строился Ашурнасирапалом II сразу же как царская резиденция, и оттуда этот царь начал свой первый поход в 878 г. до н. э. В строительстве этого города принимали участие многие мастера из разных стран, в том числе финикийцы, рукам которых, вероятно, принадлежат украшения из слоновой кости в царском дворце. И после Ашурнасирапала II Калах продолжал играть важную роль в жизни Ассирии, оставаясь ее фактической столицей до постройки Саргоном II Дур-Шаррукина (Frankfort, 1969, 73, 19 т, Hrouda, 1971, 220; Grayson, 1982, 253–258). Значительную роль играла и Ниневия, в которой, в частности, засвидетельствовано присутствие финикийских торговцев (Lipinski, 1975, 1–6). Поэтому странно отсутствие в рассматриваемом отрывке этих городов. Конечно, можно предполагать, что под Ассуром подразумевается не город, а государство. Но упоминание Харрана, очень древнего города Ассирии, одного из ее священных городов (Оппенхаймер, 1980, 120, 357), наряду с Ассуром
Такая хронология может объяснить и упоминание Эдена, если под этим названием подразумевается Бит-Адини. Когда текст был составлен, это объединение, как и другие арамейские государства и племенные объединения и неохеттские княжества Верхнего Евфрата и Северной Сирии, еще существовало, чего уже не было в первой половине VIII в. до н. э. (Grayson, 1982, 260; Hawkins, 1982, 332). Может быть, воспоминание о сравнительно недавнем разделении еврейского царства отразилось в объединении в мысли автора Иудеи и земли Израиля (yhwdh w’rs ysr’l); автор мог еще не привыкнуть, что Израиль — независимое государство, а не часть царства Давидидов, чьим государством оставалась Иудея. В таком случае составление текста можно «подтянуть» еще ближе, к 928 г. до н. э. И все это ведет к мысли, что прозаический отрывок из пророчества Иезекиила отражает торговые связи Тира и структуру его торговли в конце IX в. до н. э.
Среди контрагентов Тира первое место занимает Таршиш. Само слово «таршиш» неоднократно встречается в Библии, обозначая и камень, и тип корабля, и даже собственное имя, но также (как в данном случае) название страны (Tyloch, 1978, 48). Точная локализация этой страны до сих пор вызывает споры (Bunnens, 1979, 339–347). Поэтому, прежде чем говорить о роли Таршиша в тирской торговле, надо установить его местонахождение.
Исайя (23, 6) призывает обитателей острова, т. е. жителей Тира, под угрозой гибели переселяться в Таршиш. Массовой исход из Тира возможен только через Средиземное море. В рассказе о приключениях Ионы говорится, что Бог потребовал от него направиться в Ниневию и проповедовать там, но Иона пошел в Яффу и сел там на корабль, отправлявшийся в Таршиш (Jon., 1, 1–3). Оба эпизода ясно указывают на средиземноморскую локализацию Таршиша. І принимая эту локализацию, некоторые ученые помещают Таршиш в Киликии, отождествляя его с Тарсом (Lorimer, 1950, 66; С. Charles-Picard, 1970, 93–95; Римшнейдер, 1977, 24–25). Уже в древности такое с отождествление принял Иосиф Флавий (Ant. Iud. I, 6, 1), однако это едва ли возможно. На финикийских монетах персидского времени имя Тарса передано как trz, а в аккадских надписях его именуют Tarzi (Шифман, 1963, 17; Galling, 1972, 7), в то время как Таршиш — trss. В Книге Ионы Бог предстает как повелитель всего мира, и не только людей, но и животных (Eissfeldt, 1956, 444–445). Так что избежать повиноваться ему можно только, убегая на край света, каковым сравнительно близкая Киликия конечно же не была.
Это же соображение заставляет отвергнуть локализацию Таршиша в Сардинии (Albright, 1961, 361). К тому же Нора — сардинский город, где найдена древнейшая финикийская надпись Запада, в первой и роке которой также упоминается Таршиш (KAI, 46), в античной традиции связывается с Тартессом в Испании (Paus. X, 17, 5; Solin IV, 1). В псалме LXXII, составленном приблизительно в середине VII в. до н. э., крайними оконечностями вселенной названы Тар-шиш и Шеба и Сава (Ps. LXXII, 8–11). Два последних топонима располагаются на юге Аравии. Это был восточный конец известной вселенной. Западный конец представляет Таршиш. Ассирийский царь Асархаддон гордо заявлял, что к его ногам преклонились цари середины моря — от страны Иа-да-на-на, страны Иаман до страны Тар-си-си (Bunnens, 1979, 341). Иа-да-на-на — это Кипр (Bunnens, 1979, 54). Перед нами — претензия ассирийского царя на господство над всем Средиземным морем, и на его западном конце, противоположном восточному с Кипром, находится Таршиш (Dhorm, 1932, 36, 46). Все это заставляет присоединиться к тем исследователям, которые помещают Таршиш в Испании, где греки располагали государство Тартесс (Tyloch, 1978, 50).
В Испании мы встречаем топонимы и этнонимы с тем же корнем. Слово Тарадюу использовал Полибий (III, 24, 2; 4) в греческом переводе второго римско-карфагенского договора, причем ???????? неразрывно связан с испанским городом Мастией. Описывая действия, предпринятые Ганнибалом перед походом в Италию, Полибий (III, 33, 9) среди испанцев, переведенных карфагенским полководцем в Африку, называет ????????. Позже в Южной Испании жили племена турдетанов и турдулов (Strabo III, 1, 6), являвшихся потомками тартессиев (Perez Rojas, 1969, 370, n. 7). Артемидор передает вариант названия племени, еще более близкий слову «Тартесс» — ??????????? (Steph. Byz. v. ???????????). Во II в. до н. э., где-то на юге Испании находился город Турта (FHA III, р. 189). Видимо, существовало местное имя, которое греки передали как Тартесс, а финикийцы — как Таршиш, адаптируя каждый чужой топоним (или этноним) к особенностям своего языка. Позже, с исчезновением Тартессийской державы, попавшей под власть Карфагена, значение этого названия на Востоке было забыто (по крайней мере, евреями), что и послужило основанием для его непонимания. Отсюда и утверждение более поздней II Книги Хроник (20, 36–37), что иудейский царь Иосафат собирался из красноморского Эцион-Гебера плыть в Таршиш, в то время как более ранняя I Книга Царей (22, 48) называет целью этого предполагаемого плавания Офир. Отсюда же и замена слова «Таршиш» в различных переводах Библии словами «Карфаген», «море», «Африка».