От Ханаана до Карфагена

Циркин Юлий Беркович

В состав Карфагенской державы входили и старые колонии Тира. Если в первом договоре Карфагена с Тиром упоминаются только сам Карфаген и его союзники (Polyb. III, 22, 4), то во втором, между Карфагеном и союзниками, появляются народ Утики и тирийцы (Polyb. III, 24, 3). В договоре Ганнибала с Филиппом V вновь в качестве самостоятельной единицы появляются жители Утики (Polyb. VII, 9, 5). Можно говорить, что Утика, старейшая финикийская колония в Африке, официально считалась равноправной с самим Карфагеном. Она явно имела и какие-то войска, используя их для изгнания карфагенского гарнизона во время Ливийской войны (Polyb. I, 82, 10). Что касается «тирийцев», также названных во втором договоре в качестве равноправной с карфагенянами единицы, то, как говорилось в главе о втором этапе финикийской колонизации, под этим названием надо подразумевать население тирийских колоний, основанных в Испании, которое, следовательно, как и утикийцы, официально считалось равноправной единицей Карфагенской державы. Гадес и другие финикийские города в Испании выпускали свою монету (Alfaro, 1986, 121–129; VIIIaronga, 1986, 157–162; Martin Ruiz, 163). Страбон (III, 5, 3) говорит о большом флоте Гадеса, а Ливий (XXVIII, 37, 1–3) рассказывает, что после ухода из Гадеса карфагенской армии

во главе с Магоном, вернуться в город она не смогла, несмотря на все предпринятые усилия. Едва ли гадитане могли оказать столь решительное сопротивление, даже учитывая близость в это время римской армии, если бы у них не было собственных вооруженных сил. В противном случае Магон просто взял бы штурмом безоружный город, ибо карфагеняне, как мы видели выше, не церемонились со своими соотечественниками, тем более в такой драматической ситуации, в какой оказался Магон. На последнем этапе войны с римлянами в 207 г. до н. э. карфагеняне разместили в Гадесе свой гарнизон, наличие которого позволило Магону совершать различные бесчинства (Liv. XXVIII, 2, 16; 36, 3). Видимо, наличие гарнизона особенно возмутило гадитан, посланцы которых обещали римлянам выдать город и карфагенскую армию (Liv. XXVIII, 30, 4). По всей видимости, можно судить, что до этого времени карфагенского гарнизона в городе не было. Не допущенный в Гадес Магон жаловался, что гадитане перед ним — союзником и другом — закрыли ворота (Liv. XXVIII, 37, 2). В данном случае речь едва ли идет о личных взаимоотношениях Магона и Гадеса, так как первый явно предстает как полководец Карфагенской республики. Вероятно, такое положение — союза и дружбы — юридически определяло отношения Карфагена и Гадеса, и его также можно было бы распространить и на другие города испанских «тирийцев». Наконец, вполне возможно, что на положении официального равноправия находился и остров Коссура между Африкой и Сицилией (Шифман, 1963, 97).

Другие старые финикийские города юридически занимали более низкое положение. Видимо, именно они в первую Очередь подразумеваются под подчиненными карфагенянам и имеющими с ними одинаковые законы (Polyb. VII, 9, 5). В эту категорию, возможно, входили и элимские общины Сицилии, в свое время, как мы видели, добровольно подчинившиеся Карфагену. Таким образом, эта группа охватывала некоторые финикийские и местные общины Сицилии, Сардинии, меньших островов, Африки. Их политическое устройство копировало карфагенское. Так, мы находим «народ» (‘m) в Гавлосе (IFPCO Malta, 6), Витии (IFPCO Sard. Npu, 8, 1), Хадрумете (KAI, 119) и других городах. Во многих городах, как Панорм, Эрик, Таррос, Каларис, Лептис и другие, встречаются суффеты (KAI, 119, 120; IFPCO Sard., 36, 5) (Ehrenberg, 1931, 648). Интересна надпись из Тарроса в Сардинии (IFPCO Sard., 32), в которой датировка дается по суффетам Карфагена, хотя в ней упоминаются и суффеты самого Тарроса. Все это оправдывает официальную характеристику этих городов как «имеющих одинаковые законы с карфагенянами».

Диодор (XX, 55) и Плиний (V, 24) упоминают живущих в Африке ливофиникийцев, причем, по Диодору, они имели право на брак с карфагенянами. Ливофиникийцы появляются и на юге Испании (Av. Or. mar. 421). Геродор (FHG, fr. 2A) считал их колонистами из Карфагена, а Псевдо-Скимн (196–198), наоборот, говорил, что они приняли колонистов из Карфагена. Наконец, в римское время в Южной Испании жили бластофиникийцы (Арр. Hisp. 56) и бастулы, именуемые пунами, т. е. карфагенянами (Ptol. II, 4, 6). Они чеканили монеты с особыми легендами, не похожими на легенды других местных общин Пиренейского полуострова (Jensen, 1958, 142–148). По Аппиану, это были отпрыски финикийцев, которых поселил здесь Ганнибал. Разнобой в источниках и не особенно ясный контекст вызывают и разнообразие современных интерпретаций. Не входя в детали этого вопроса, можно, по-видимому, предположить, что под ливофиникийцами в Африке подразумевалось смешанное население (Шифман, 1963, 96–97), какое было, например, в Лептисе (Sal. lug. 78), а также жители тех африканских общин, которые занимали более привилегированное положение (Fischer, 1926, 262). Правда, существует мнение, что под ливофиникийцами сначала подразумевалось население финикийских городов в Африке, подчиненных Карфагену (Huss, 1990, 26). Что касается испанских ливофиникийцев, то они могли действительно быть переселенцами из Африки, смешавшимися затем с местными жителями (ср.: Lopez Castro, 1992, 47–65).

Надо, однако, сказать, что официальное положение и подлинная роль всех этих городов в Карфагенской державе далеко не всегда совпадали. При юридическом равноправии Утики и Карфагена первая, несомненно, подчинялась второму. Она практически была лишена и возможности вести самостоятельную внешнюю торговлю, не говоря уже о внешней или военной политике. Недаром, как показывают раскопки, после подчинения Утики Карфагену в V в. до н. э. город сразу же обеднел (Cintas, 1951, 25–29; Cintas, 1954, 144–146), за что утикийцы платили карфагенянам «старинной ненавистью», как говорит Аппиан (Lib. 75). И не раз во время серьезных испытаний, выпавших на долю Карфагена, Утика проявляла колебания, а то и открыто присоединялась к его врагам. Так было во время экспедиции Агафокла (Diod. XX, 54, 2), во время Ливийской войны (Polyb. I, 82, 9–10) и в начале последней войны Карфагена с Римом (Polyb. XXXVI, З, 1; Арр. Lib. 75). Над городами тяготел тяжелый финансовый гнет. Ливий (XXXIV, 62, 3) сообщает, что Лептис платил Карфагену десять талантов ежедневно. Судя по второму договору Карфагена с Римом, африканские, сардинские и испанские владения первого представляли зону монопольной карфагенской торговли (Polyb. III, 24, 4; 11), и только сама столица могла торговать с другими государствами (Polyb. III, 24, 12).

Совершенно другое положение сложилось в Сицилии. В условиях постоянных и далеко не всегда успешных войн на этом острове карфагеняне были заинтересованы в лояльности местного населения. Поэтому Сицилия оставалась открытой для торговли других государств, в частности Рима (Polyb. III, 22, 10; 24, 12), что, разумеется, было выгодно сицилийским финикийцам. Финикийские и элимские города Сицилии чеканили собственную монету (Les Pheniciens, 1997, 251–253), имели армию, вели прибыльную торговлю с греками, этрусками, римлянами. И они отвечали Карфагену не только лояльностью, но и стойкостью. Достаточно вспомнить о героической, хотя и безуспешной, обороне Мотии (Gsell, 1918, 292–298; Huss, 1978, 93–94).

Следующей категорией были

племена и народы, находившиеся в подданстве у карфагенян (Polyb. VII, 9, 5). Это были ливийцы, жившие вне хоры, подчиненные племена Испании и Сардинии. Они, по-видимому, находились в разном положении. В дела большинства подданных карфагеняне без необходимости не вмешивались. Они сохраняли старую племенную или (если она существовала, как в Южной Испании) государственную структуру, ограничиваясь взятием заложников. Иногда же, если это было особенно важно, карфагеняне ставили подданных под «прямое» управление. Так поступил Ганнибал с племенем баргусиев в Северо-Восточной Испании, которых он, как писал Полибий (III, 35, 4), подчинил власти своего офицера Ганнона в качестве не только «начальника», но и «господина» (????????). Это было вызвано тем обстоятельством, что баругсии оказались единственным племенем к северу от реки Ибера, которое благожелательно приняло римских послов (Liv. XXI, 19, 7). Но независимо от степени автономии все подданные насильственно привлекались к военной службе, что с несомненностью засвидетельствовано для ливийцев (Diod. XIII, 44, 1; 54, 1), а в последние десятилетия III в. до н. э. для балеар (Liv. XXVIII, 37, 9) и народов Южной и Юго-Восточной Испании (Polyb. III, 33, 8–9; Liv. XXI, 21, 11–13; XXIII, 29, 4; XXVIII, 12, 13).

Подданные облагались тяжелым налогом, который к тому же можно было произвольно увеличивать, как это было, во время I Пунической войны (Polyb. 1, 72, 1–2). Точный размер налога неизвестен, но во время войны после его увеличения он достигал половины урожая. В Сицилии налогом облагались не отдельные люди или семьи, а целые общины, которые уже сами распределяли фискальную тяжесть между своими членами (Ensslin, 1943, 271; Шифман, 1968, 248). То же самое, по-видимому, имело место и в Испании, так как Полибий (III, 13, 7) пишет об обложении денежным сбором Алтеи и других городов (а не их жителей). Такой же принцип применялся в Африке, по крайней мере, по отношению к тем общинам, которые Полибий (I, 72, 2) называет городами. Жестокий налоговый гнет, тяжелая обязанность проливать кровь за интересы правящей верхушки, произвол карфагенских чиновников — все это вызывало лютую ненависть к Карфагену. Ливийцы, сарды, испанцы не раз восставали против Карфагенской державы. Самое крупное такое восстание охватило практически все владения Карфагена после I Пунической войны.

Наконец, карфагеняне в той или иной степени властвовали над «союзниками». Последние упоминаются во втором договоре с Римом и в договоре Ганнибала с Филиппом V (Polyb. III, 24, 3; VII, 9, 5). Они управлялись самостоятельно, но были лишены внешнеполитической инициативы (в приведенных договорах от их имени выступает Карфаген) и должны были поставлять контингенты в карфагенскую армию. Их попытка уклониться от подчинения карфагенянам рассматривалась как мятеж (Diod. XX, 38, 1). На них накладывалась подать (Diod. XXV, 10, 3), их верность обеспечивалась заложниками (Diod. XXIV, 10, 2). Однако понятие «союзники» было довольно широким. Возможно, что подобные отношения устанавливались только с теми союзниками, которые жили поблизости от самого Карфагена (Машкин, 1948, 41). А чем дальше от него, тем самостоятельнее становились местные царьки, династии, племена. Видимо, взаимоотношения карфагенян и «союзников» варьировались в зависимости от конкретных обстоятельств. Если в 230 г. до н. э. зять Гамилькара Гасдрубал силой привел в покорность союзных нумидийцев, уничтожив восемь тысяч человек, захватив десять тысяч и наложив на остальных подать (Diod. XXV, 23, 3), то в 204 г. до н. э. другой Гасдрубал, сын Гисгона, был вынужден выдать свою дочь замуж за нумидийского царька Сифакса, чтобы обеспечить его верность (Liv. XXIV, 23, 3), ибо Сифакс вел себя самостоятельно и даже пытался играть посредническую роль в римско-карфагенской войне. Подлинными союзниками (а не подчиненными, чье положение прикрывалось таким названием) были во времена II Пунической войны илергеты в Испании (Polyb. III, 76, 6).

На весь этот сложный конгломерат городов, народов, племен накладывалась, вероятно, сетка территориального деления. Так, вполне вероятно, особый округ образовывали так называемые Эмпории с центром в Лептисе (Liv. XXXIV, 62, 3), и в этот округ входили как финикийские города, так и территории, населенные местными жителями (Gsell, 1918, 128). Другим таким округом могли быть уже упоминавшиеся Метагонии, которые охватывали земли, расположенные в первую очередь по побережью к западу от Карфагена. В качестве особых округов можно, вероятно, выделить африканские земли вблизи самого Карфагена, подчиненные карфагенянам части Сардинии и Сицилии. Ливий (XXVIII, 2, 12) упоминает гадитанскую провинцию в Испании. Это упоминание относится к событиям 207 г. до н. э., когда под властью карфагендн оставались лишь старые финикийские города, включая Гадес, да еще сравнительно небольшая территория, к ним прилегающая. Но возможно, что ранее это название относилось ко всем карфагенским владениям в Испании (ср.: Lopez Castro, 1995, 77). Эти округа («провинции») тоже могли делиться на более мелкие территориальные подразделения, подобные «землям» карфагенской хоры. Предполагают, что в Испании могло быть три таких «земли», или пага, как их иногда называют на римский манер (Wagner, 1983, 444–445). Характерно, что во всех случаях, когда более или менее можно говорить о территориальных подразделениях Карфагенской державы (вне карфагенской хоры), эти округа охватывают и финикийские, и местные города и племена. Это показывает, что юридические различия играли для карфагенян меньшую роль, чем удобства непосредственного управления.

Выше говорилось, что после свержения Магонидов и до 195 г. до н. э. юридических изменений в структуре политической власти Карфагена не произошло. Но на «втором этаже» этой структуры такие изменения все же имели место. Во время I Пунической войны впервые после ликвидации господства потомков Магона в Африке встречается стратег, выполнявший гражданские функции: собирающий налоги и подати (Polyb. I, 72, 2–3). Вероятно, в это время в практику Карфагенской державы входит институт стратегии, аналогичный эллинистическому, с сосредоточением в одних руках военной и гражданской власти над определенной территорией (Bengtson, 1952, 160–161; Bondi, 1971, 657–658). Первым известным таким стратегом был Ганнон перед Ливийской войной (Polyb. I, 67, 1). Аналогичным было, вероятно, положение боэтарха, как его называет на греческий манер Полибий (I, 79, 2), в Сардинии (Moscati, 1977, 139). Это положение распространялось и на более низких должностных лиц. Так, в начале II в. до н. э. некий Карталон в Африке был и командиром отряда, и правителем какой-то территории, видимо, округа, «земли» (Арр. Lib. 68).