От имени государства
Шрифт:
— Ты вели своим умникам поискать в Гугле, — посоветовал Керр, косясь в сторону общего зала. — Ладно, вторая попытка. Когда вы собираетесь предъявить обвинения Ахмеду Джибрилу?
— С чего ты взял, что ему предъявят какие-то обвинения?
Керр расхохотался.
— Что?! Ты собираешься его отпустить? Да ведь он сидит только сутки!
— Мы ничего не исключаем.
— Ты хочешь сказать, что ребята из МИ-5 диктуют тебе, что делать? Ты, наверное, шутишь.
Раньше Керру и в голову не приходило, что Меткаф в самом деле собирается отпустить террориста. С трудом
— Так и быть, попробую объяснить еще раз, — сказал он. — Комнате 1830 требуются последние данные о ходе следствия. Копия того, что вы забили в систему «Холмс». А мы, в свою очередь, подбросим вам кое-какую полезную информацию, вам будет что предъявить ему на допросе.
— Имей в виду, ничего вы не получите… — У Меткафа зазвонил телефон, и он поспешно схватил трубку. — Да, я возьму, — сказал он в трубку, поворачиваясь к залу. Один из его подчиненных энергично жестикулировал. Меткаф направился к выходу, по пути бросив Керру: — Повторяю, не суйся в настоящую работу; линяй назад, в свою читальню.
Керр ждал, когда Меткаф, взяв телефон, протянутый ему подчиненным, отвернется к окну. Он мгновенно метнулся к включенному компьютеру и открыл папку «Мои документы» на диске С. Керр сразу увидел подпапку, озаглавленную «Бредень». Открыл ее, нашел файл «ОДХ» («Оперативные данные для системы „Холмс“») и отправил содержимое на свой электронный адрес. Подняв голову, он увидел, что подчиненный Меткафа дернул шефа за рукав и показал в его сторону. Дождавшись, когда Меткаф вихрем ворвется в свой кабинетик, Керр закрыл папку.
— За это я не знаю что с тобой сделаю!
— Джим, ты оставил компьютер включенным. — Керр сокрушенно покачал головой. — Тем самым серьезно нарушил правила информационной безопасности.
— Ах ты гад, ты кого из себя строишь?
— Неудачника, которому не повезло лицезреть твой жирный, голый, прыщавый зад, — ответил Керр, проходя мимо Меткафа. У двери он обернулся, скрестил руки на груди и полюбовался ошарашенной физиономией Меткафа. Распахнув дверь, Керр громко продолжал, чтобы его слышали сотрудники в общем зале: — И мне очень хочется узнать, сколько тебе понадобилось времени на то, чтобы…
— На что?
— Ты, правда, всегда был настоящим говнюком, — вздохнул Керр, — и все-таки, сколько тебе понадобилось лет для того, чтобы стать таким сексистом и расистом?
— Пошел вон из моего кабинета! — прошипел Меткаф, впервые пугаясь.
— Приятно было повидаться, Джим, — улыбнулся Керр, небрежно махнув Меткафу рукой. — Или тебя по-прежнему зовут Коротышкой?
Глава 16
2005 г., Стамбул (Турция)
Абдул Малик не сомневался, что Рашида Хуссейна ему послал Аллах.
В 2005 году в сферу его деловых интересов попала Сирия. Он приехал в Дамаск по турецко-сирийской межрегиональной программе сотрудничества. Поскольку в списке перспективных
Рашид Хуссейн тоже был суннитом — и экономистом по образованию. Известный своим умением ладить с людьми, Хуссейн объявил, что сразу почувствовал симпатию к турецкому гостю. Чтобы очаровать Малика, он пустил в ход лесть и обаяние. Накануне возвращения Малика в Стамбул Хуссейн пригласил его на ужин к себе домой.
Пока гость с аппетитом поедал фасолевый суп, тыквенный пирог и роскошный торт на десерт, Хуссейн не спеша оценивал гостя. Он сочувственно кивал, когда Малик обличал развращенность, жадность и безбожие Запада. Затем он напомнил, что народы, отвергнувшие Аллаха, уязвимы перед дьяволом изнутри.
— В Великобритании живут неверные. Они развращены до предела и не могут обуздать свои животные инстинкты, — с улыбкой заметил Хуссейн. — Ты, друг мой, все видел собственными глазами. Я очень рад, что наши взгляды на жизнь совпадают. Мы с тобой одинаково относимся к уродливому образу безбожного мира. Мы непременно вернемся к этому разговору!
Через неделю Хуссейн ловко напросился в гости к Малику. За прошедшее время он успел внимательно изучить досье многообещающего нового партнера. Когда Джамайма подала им кофе, Хуссейн коснулся более насущной темы. Он стал расспрашивать Малика о купленной в Лондоне недвижимости и об офшорных компаниях под разными названиями.
— Ты — предприниматель, обладающий большой энергией и деловой хваткой; ты мыслишь масштабно. — Хуссейн с улыбкой косился на располневшую супругу Малика, отмечая про себя, что на фотографии в досье она выглядит гораздо лучше. — Мне кажется, я могу помочь тебе раскрыть заключенный в тебе религиозный потенциал.
— Рашид, ты меня переоцениваешь. Я всего лишь скромный предприниматель.
— Ничего подобного, — промурлыкал Хуссейн.
Когда Джамайма ушла наверх укладывать детей, он произнес хорошо продуманную речь. Ближе к концу вечера он нагнулся к Малику и взял его за руку.
— Послушай, — пылко проговорил он. — Я считаю тебя орудием Аллаха, ниспосланным нам свыше. Ты должен сотрудничать с нами! Я помогу тебе приобрести подходящий для наших дел дом — тайное убежище, клуб с ограниченным членством, место для неформального общения, где безопасно, как на Пэлл-Мэлле.
— А кто такой наш человек в Лондоне? Кого ты называешь Гарольдом? — спросил Малик. — Я должен знать о нем все.
Хуссейн улыбнулся:
— Гарольд — британский извращенец. Он из знатной семьи, но совершенно безнравствен и принадлежит мне с потрохами. Очень исполнителен и услужлив; выполняя мои задания, он получает удовольствие. Он настоящий паук, который будет ловить нужных мух в твою паутину. Я дарю его тебе. Пусть он будет твоим орудием! — Хуссейн, сияя, сжал Малику руку. — Он станет твоим тарантулом!