От имени Земли
Шрифт:
– Дима, ты обещал кофе, – со строгой улыбкой сказала она, – вот принесёшь, и я расскажу.
Нойманн и правда обнаружила зацепку, но без доказательств. Требовалось минут пять, чтобы их добыть, или признаться, что есть вещи, которые она, как физик, не может объяснить.
Дима вернулся через пятнадцать минут. В руках он нёс только одну кружку кофе. Пока его не было, Мари нашла очевидный ответ, покопавшись в коде нейросети фотоаппарата «Одиссея», и её просто распирало от желания всё ему рассказать и показать, что она всё же гений. На аргументацию ушло минут пять-семь, как
Дальше, когда ответ был у неё в руках, а Димы всё не было и не было, ей стало казаться, что время тянется бесконечно долго. Её мысли переключились на бессмысленную задачу – выяснить, куда же он запропастился. Подмывало позвонить и спросить, мол, ты где. Но подобное поведение показалось слишком навязчивым. Ещё подумает лишнее. Она решила не звонить, а написать, причём что-то более нейтральное, вроде «Дима, как там поживает наш кофе?», и именно такое сообщение отправила. Потом она увидела, что Волков забыл на краю стола свой планшет. Собственно говоря, тот пиликнул, и она только тогда его заметила. Вот ведь, Дима растеряха. Как можно на дежурстве забыть планшет? А может он там суетится и ищет его? Вот будет забавно, если он войдёт и скажет, что потерял личный коммуникатор. А если на лагерь напали, всех в третьем и четвёртом убили или взяли в плен, а её одну не заметили? Ха-ха.
А может он решил, что ей нужно больше времени? А чем он тогда занят сам? Или может ему в туалет приспичило? В общем, Мари переживала. Нет, с Димой, очевидно, всё в порядке, все идеи – просто смешной бред. Переживала она вовсе не из-за того, что могло произойти, а из-за того, что он бросил её тут одну, в тот самый момент, когда она сидит и ждёт его с гениальным ответом на все вопросы. Само собой, на фоне мелькали и здравые мысли а-ля «Зачем мне вообще надо знать где он, и что с ним?», «Сиди и радуйся, что ты нашла решение, не надо тут устраивать истерику», и так далее. Тем не менее, когда он пришёл, Мари уже накрутила себя до предела.
– Извини, что задержался. Там была Мичико, я с ней поболтал немного и выпил свой кофе, пока делал твой.
Дима. Ну ёлки-палки, как говорят в России. Более сильную обиду, чем эта, надо ещё постараться нанести. Они тут вдвоём изучают НЛО, строят гипотезы о его поведении, работают для будущего всего человечества, а Волков… отвлекся, задержался немного, как сам сказал. И не просто ведь отвлекся, а отвлекся на другую, на соперницу. Обидел Мари как учёного и сделал чудовищно больно как женщине. Чурбан ты бесчувственный, Дима, дурак ты редкостный. Стало неимоверно грустно и в то же время пусто. Честно говоря, хотелось зарыдать.
– Что с тобой? – Дима сел рядом и посмотрел ей в глаза. Потом замолчал, поставил кружку рядом, отвернулся, и, после паузы, добавил, – извини.
Видимо, глаза выдали её. Мари, Мари, стоп. Меньше эмоций, зачем ты так наседаешь? Тебе же всё понятно, и давно уже. Если там была японка, то хорошо, что он вообще вернулся. Может быть, не забудь он тут планшет, бросил бы её одну досиживать вахту со своими теориями и инопланетянами.
– С чего ты взял, что должен извиняться? – к ней вернулось самообладание.
– Ну… Я видел твой взгляд. Не надо было мне… задерживаться… там.
Понятно,
Они помолчали ещё полминуты. Хватит пауз, хватит, это выводит из себя, это неприятно, надо закрыть тему раз и навсегда.
– Я просто… – вдруг начал говорить он.
– Я ни в чем… – в ту же секунду произнесла она. Оба остановились и стали ждать, когда другой продолжит. Скажи же уже что-то, сними напряжение, Дима. Любым способом, пожалуйста. Или просто уйди.
– Мичико… – опять завёл он старую песню. Не это имя она хотела услышать, что ж ты такой глупенький, а? – …она ведь мне просто друг. Не более того. Я не думал, не хотел тебя обидеть.
Тепло пронеслось в животе, и сердце застучало. Мичико просто друг. Умная женщина сразу всё поймёт, а Дима знает, что она умная. Этим он сказал всё – подтвердил, что знает, чего хочет она, и заявил о своём выборе.
Мари взяла Диму за руку. Она была тёплая от кружки с кофе и немного влажная, видимо, от волнения.
– Мы же все тут друзья, так ведь? Нет ничего зазорного в том, чтобы поболтать с подругой! – с улыбкой и задором произнесла она. – Спасибо за кофе, давай я тебе теперь объясню, почему невидимый объект видим на фото.
Почему-то она не отпустила его руку. Надо было отпустить, но не хотелось.
Тут и Дима ощутимо расслабился, хотя она ещё чувствовала его повышенный пульс. Он явно только что выдержал какой-то внутренний бой. Ей, судя по всему, никогда не узнать, о чём Волков говорил на кухне с японкой, и почему он вдруг, ни с того ни с сего, принял такое решение.
Да и дело ведь могло быть вовсе не в юной мисс Комацу, дело могло быть в Мари и только в Мари. Она же первый раз так явно и наивно показала ему свои эмоции. Может зря не сделала так раньше, может сама дура, что так долго держала всё в себе? Так, хватит самоанализа. Вернёмся на Марс.
Нойманн объяснила ему. Пока она рассказывала и показывала точки в коде, Дима сидел и произносил всякие «ого», «ух ты» и прочие русские словечки. И даже выдал на немецком «вундермадхен», то есть «чудо-девочка», и это было чертовски приятно. Кстати, немецкий язык Волкову весьма подходил. Она тоже немного говорила на русском, потому что провела полгода в подготовительном центре в Москве в окружении российских офицеров и космонавтов. Но её основным иностранным был всё же английский, как и у Димы. Надо будет обязательно выучить языки друг друга, чтобы говорить на чём-то более родном. Стоп, Мари, тебя снова куда-то понесло!
А потом они решили, что, передав вахту, спокойно отоспятся, и уже утром доложат Кристофу обо всём. И в этот раз сами должны будут отправиться в разведку. Мари заранее составила рапорт со всеми своими теориями, доказательствами и выводами, приложила туда кучу файлов и фотографий, и они вместе подготовили план действий на утро. А когда с этим было покончено, до конца их смены оставалось ещё часа три. А чем можно заняться, когда ты наедине с мужчиной, который тебе очень нравится, и ты ему нравишься?