От края до края. Шаг первый.
Шрифт:
Спасением стал Анатолий Иванович, взявший меня под свою опеку. Что именно он углядел во мне — загадка, но рад моему появлению был безмерно. Так моя размеренная жизнь приобрела еще более глубокий оттенок серого. Старик не давал мне скучать, то загружая работой, то споря по пустякам, но иногда я все же ловила на себе его сочувственный взгляд. Директор всячески пытался мне помочь, но вскоре плюнул на это неблагодарное дело, мол, если уж я руки опустила, то ему уж подавно делать здесь нечего. Смирившись с собственной несостоятельностью, я ежедневно вставала на работу, с работы возвращалась, о работе думала, заставляя себя верить, что это и есть счастье.
Устало опустившись
Вернувшись в прихожую, я выудила из сумки подарок директора. Перед закрытием старик протянул мне завернутое в холщевую тряпицу нечто:
— Держи, чертовка, — развернув ткань, я с умилением уставилась на крохотную — не больше спичечного коробка — деревянную шкатулку. — Это из последнего поступления. Снова ничего стоящего не прислали, только вот эта вещица мне приглянулась.
— И как она открывается? — повертев некоторое время в руках диковинку, и не сумев поднять крышку, поинтересовалась я.
— А бес ее знает, — махнул рукой старик, поворачиваясь, чтобы уйти. — Это ты ж у нас любительница всяческих головоломок, вот и помучайся, авось, что и выйдет.
Так и не разгадав тайну шкатулки, я временно забыла о ней, а сейчас снова взяла в руки. Подозрительным мне казался объемный узор, которым была инкрустирована крышка. Проведя пальцами по разрозненным кусочкам, я неожиданно почувствовала, как один из них сдвинулся с места. Так вот как открывается треклятая коробка — необходимо собрать воедино все части, дабы активировать механизм, запирающий замок. Победно ухмыляясь, я принялась двигать осколки рисунка. Около часа я билась над головоломкой, но вот, наконец, последний кусок задвинут мною на место. Удовлетворено вздохнув, я с интересом рассматривала получившийся кленовый лист.
На доли секунды в голове моей мелькнула мысль: «А стоит ли заглядывать в шкатулку, так ловко кем-то запечатанную?», но любопытство пересилило все опасения. Приподняв крышку, я увидела нечто похожее на зеленый пепел, покоившийся на дне. Присмотревшись внимательнее и даже понюхав, я не обнаружила ничего подозрительного, после чего коснулась содержимого указательным пальцем…
По всей руке тут же пробежала судорога, а по пальцам пополз зеленый дым. Я вскочила на пол, пытаясь отогнать едкий дым, но он перекинулся на вторую руку, и дальше расползался по телу, причиняя нестерпимый зуд коже. Я отчаянно вопила, видя как дым обволакивает мое тело. Когда зеленая пелена застелила мне глаза, я была на грани обморока. Наконец, словно сжалившись, благословенная темнота накрыла мое сознание, но в голове все же успела промелькнуть ехидная мысль: «Вот это подарочек…»
Пробуждение было мучительным: голова раскалывалась на сотни пульсирующих кусочков, горло пересохло настолько, я едва смогла вдохнуть. Не открывая глаз, я пыталась собрать воедино разбегающиеся мысли: и где же я так набралась? Постепенно тело мое вновь обрело чувствительность, я явственно ощущала, как в мою щеку упирается нечто тонкое колючее, похожее на… Моментально распахнув глаза, я в недоумении осмотрелась: кругом, насколько хватало глаз, высились исполинские дубы, кое-где проглядывали пышные островки кустов. Стоя
Истерика продолжалась долго… Я то хохотала, то ползала по земле, заливаясь горючими слезами, кричала, молила о помощи, кого-то проклинала… Когда силы оставили меня, я просто повалилась на бок, тупо глядя прямо перед собой, и время от времени слабо всхлипывая. Сознание мое отчаянно отказывалось мириться с тем, что происходило. Попытка мыслить здраво успехом не увенчалась: я то и дело натыкалась на сюжеты фэнтезийных романов, что никоим образом не вязалось с реальным взглядом на жизнь.
Изможденная и физически и морально, я часто проваливалась в беспокойное забытье, каждый раз моля лишь о том, чтобы очнуться в собственной постели, забыть раз и навсегда этот кошмар.
В очередной раз открыв глаза я вяло отметила все те же деревья, кусты… В лесу заметно потемнело: приближался вечер. Желудок настойчиво напомнил о своем существовании недовольным ворчанием. Неуклюже встав на четвереньки, а затем и в полный рост, я шатаясь побрела на юг. Почему? Не знаю, возможно, в тот момент юг ассоциировался у меня с теплом, уютом, покоем. Часто останавливаясь, дабы усмирить головокружение и тошноту, я всматривалась в сгущающиеся сумерки, надеясь разглядеть тропинку, петляющую меж деревьев. Отсутствие оной воспринималось мною безразлично, даже ожидаемо.
Истерично хихикая я так же отметила отсутствие каких бы то ни было ягод. По мере продвижения жажда становилась поистине нестерпимой, оттесняя голод и общую слабость на второй план. Еще через какое-то время я жадно слизывала с листьев редкие капельки росы, но от этого жажда лишь усиливалась, словно костер, в который подкидывали сухие веточки. Со злостью я зашвырнула в чащу очередную пострадавшую растительность. Упав на колени, я твердо решила умереть именно здесь, впрочем, особого выбора у меня не было: сил осталось лишь на то, чтобы в последний раз подняться. Зарыдав в голос от отчаяния, я подгребала под себя опавшие листья и ветки, намереваясь напоследок обзавестись подушкой.
Далеко не сразу до моего воспаленного сознания дошел голос… Мелодичный, звонкий, но в тоже время требовательный и настойчивый:
— Левенна нель малле? [1]
Встрепенувшись, я что есть мочи напрягала зрение, оглянулась вокруг, пытаясь разглядеть в густых сумерках говорившего, но снова воцарилась тишина, не было ни малейшего намека на движение. Когда я уж было решила, что это шутка моего разума, голос повторился, теперь-то я отчетливо уловила направление. Потратив оставшиеся силы на то, чтобы встать, я, тяжело дыша, поплелась вперед.
1
Кто ты такая?