От Крыма до Рима(Во славу земли русской)
Шрифт:
Вскоре выяснилось, что не зря Сенявин предусмотрел оборону Азовского приморья, подле устья Донского, 44-пушечными драмами. Летом, в разгар кампании 1769 года, в проливе, у входа в Азовское море, из моря Черного, на рейде подле бухты Еникале, небесную ла-3 Урь заслонили паруса турецкой эскадры. Четыре линейных корабля, галеры, десятки шебек и других более мелких транспортных судов взмутили илистое дно яко-Рями, нарушив изумрудную чистоту бухты.
Лазутчики из крымских татар известили султана о затеянном русскими сооружении военных судов на Дону и Хопре.
Турецкий флагман,
Первыми впечатлениями от минувшей кампании и неожиданного отхода неприятеля делились между собой офицеры:
— Знамо, турки не схотели лезть на рожон.
— Видимо, капудан-паша не особливо надеется на своих подопечных.
— А может, у них какой Рамадан наступил?
Все эти пересуды затевались обычно в небольшой избушке коменданта Азова, где, по обыкновению, присутствовал и Сенявин. Офицеры знали, что ихний флагман когда-то сражался с турками.
Сам Сенявин, простодушный по натуре, поощрял свободные дискуссии среди офицеров для пользы дела. Такой обмен мнениями служил развитию у подчиненных тактического мышления, вырабатывал постепенно единое мнение о приемах ведения боя в предстоящих схватках с неприятелем.
Правда, часто вице-адмирал гасил пылкие реплики подчиненных по поводу слабости своих соперников на море… Вспоминая о схватках с турками под Очаковом три десятилетия тому назад, он выговаривал:
— Не чти неприятеля слабее себя, чти сильнее. Турки веками на море воюют. У них кораблики французские умельцы ладят. Они же пушки медные султану отливают, а наши чугунные с раковинными… И, помолчав, добавил однажды:
— Наших-то судов военных еще кампанию-другую на море не предвидится. Покуда их изладим да протащим по Дону. Видимо, на камелях придется переправлять, через перекаты. Задумку имею обосновать верфь в Таганроге, там сподручнее.
Близилась осень, из Петербурга пришли известия об отправке в Средиземное море эскадры Спиридова.
— Слава Богу, — обрадовался Сенявин, еще с весны, все лето ожидавший этого сообщения. — Авось Григорий Андреевич нам подмогу сподобит с другой стороны Черного моря.
* * *
Даже не получив императорского указа о назначении начальником эскадры, отправляющейся в Средиземное море, Спиридов начал готовить корабли к походу в Архипелаг. Все линейные корабли требовали ремонта. Текли днища, такелаж обветшал, паруса наполовину были латаны-перелатаны. На самом мощном, 80-пушечном «Святославе»,
Неделями Спиридов не покидал вытянувшуюся на рейде эскадру, днюя и ночуя то на одном, то на другом корабле. Месяц промелькнул незаметно, и на рейд в который раз прибыл Мордвинов. Привез он радостную для флагмана весть, но вид у него был грустный. Императрица пожаловала Спиридова в полные адмиралы вместе с Алексеем Ногаевым. Этим же указом вице-президентом Адмиралтейств-коллегий Екатерина определила графа Чернышева. Спиридов знал, что Мордвинов давно и заслуженно ожидал назначения на эту должность.
— Подумываю об отставке, Григорий Андреевич. Я против графа ничего не таю, нынче-то он в Лондоне. Но и тянуть лямку за всех мало охоты имею. Тем паче, сами знаете, их высочество в обиде на матушку государыню от дел отстранился.
Спиридов сочувственно слушал товарища, понимая его обиду, и вспомнил последнее заседание Адмиралтейств-коллегий, на котором неожиданно появилась императрица. Она чуть ли не каждый день присылала гонцов, торопила с отправкой эскадры. Доложив о затруднениях, Спиридов посетовал, что в Кронштадте нет ни одной карты и лоции Средиземного моря. Екатерина ужаснулась и пообещала немедленно написать в Лондон Чернышеву, раздобыть необходимые пособия.
В разговор неожиданно вмешался цесаревич Павел Петрович:
— Ваше величество, дозвольте и мне отправиться с морской экспедицией в Архипелаг.
Видимо, это намерение у него созрело не сразу. Он присутствовал на многих заседаниях коллегии, интересовался всем ходом подготовки к плаванию в Средиземное море. В небольшом зале все стихли, на лбу императрицы появилась недовольная складка.
— Что еще ты вздумал? — резко отчитала она сына. — Мне-то известно, что ты непригоден к долгому плаванию на море. Сиди на месте.
Пятнадцатилетний генерал-адмирал густо покраснел, опустил глаза, вероятно, в который раз невеселые думы одолевали его…
Вспомнив эту историю, Спиридов попросил Мордвинова задержаться в гавани, чтобы погрузить на борт тяжелые осадные орудия.
Мордвинов согласно кивнул и разрешил задержать выход.
Спиридов повеселел и на шканцах, провожая Мордвинова к трапу,сказал:
— Просьбу единую имею, Семен Иванович. Надумал окончательно обоих отроков своих в эскадру определить, покорно прошу командировать на неделе…
Как ни торопила Екатерина, но лишь к Петрову дню эскадра пополнила почти все припасы. Осталось доставить заряды к пушкам и принять сухопутный десант.
Всю ночь грузили орудия на корабли, стоявшие в средней гавани у стенки, перевозили и размещали десант согласно расписанию.
В середине июня наконец эскадра вышла на рейд, и флагману доставили последнее распоряжение: «По удостоверению нашему о вашей к нам верности и усердию, к отечеству любви и отличном искусстве в службе звания вашего, восхотели Мы поручить вам главную команду над сею в Кронштадте собранною эскадрою, которой сила и все к ней впредь для высажения на берег назначенное вам и без того уже известно.