От Крыма до Рима(Во славу земли русской)

Фирсов Иван Иванович

Ушакову приелось монотонное, в жару, томление экипажа.

— Распорядитесь спустить шлюпки, — приказал он лейтенанту, — устроим гонки, пускай служители разомнутся.

Вместе с офицерами он спустился в одну из шлю­пок, кивнул в сторону султанского дворца.

— Держать на ту лощину зеленую. Надобно на Бо­сфор хотя бы издали взглянуть, там и наше родное мо­ре Черное…

Прогулка закончилась не совсем ладно. Пришлось объясняться с посланником.

«Покорнейший рапорт командующего фрегатом «Святой Павел» от 27 июня. В долговременную здесь в Константинополе с фрегатом бытность при нынешнем жарком времени летнем, находясь служители всегда на фрегате, не имея довольного

моциона сего числа проезжая на шлюпке проливом в сторону Черного моря и подходя к месту, называемому Далма Бакчи, вблизи оного, против лощины, где нет никакого строения, я с бывшими на шлюпке офицерами сошли на берег, а шлюпка с семью человеками матроз при одном квар­тирмейстере осталась для обжидания нас близь берегу под парусами и, по несильному прохаживании возвра-тясь к тому месту, оной не нашли… Свидетели, мест­ные жители сказали, что оная с гребцами взята под ка­раул за то, якобы матрозы на оной песни пели…»

Видимо, в Петербурге в конце концов поняли, что упорство турок не сломить. Пробный камень не попал в цель. В последних числах сентября очередной каби­нет-курьер доставил рескрипт императрицы.

«Усматривая из последних Ваших депешей от 24 июля, что министерство турецкое остается непреклон­но в отношении пропуска наших фрегатов чрез Кон­стантинопольский пролив, признаем мы за нужное воз­вратить их сюда тем же путем, которым дошли они до места ныняшнего их пребывания».

22 октября «Святой Павел» с «Констанцией» вы­брали якоря и последними покинули негостеприим­ный Стамбул. Еще месяц с лишним готовились к пере­ходу в Ливорно фрегаты на рейде острова Тенедос.

Ураганные ветры крутили фрегаты на открытом рейде, якоря не держали. Ушаков получил предписа­ние Козлянинова: «По худости здешнего рейда, как стоя на оном, ныне в зимнее время всегдашними креп­кими ветрами суда с якорей, а особливо знаю поручен­ный вашему высокоблагородию фрегат дрейфует, от че­го и стояние здесь на якоре подвергается опасности. Со­благоволите ваше высокоблагородие, при первом спо­собном ветре отправится отсель вместе с фрегатом «Григорий» в остров Зею… До моего прихода по способ­ности тамошнего порта исправить фрегат сей следует, чтоб готов был к продолжению дальнего похода для надлежащей военной осторожности от барбарейских судов и от дульцениотов соблаговолите поставить, чтоб было у вас на фрегате по 10 пушек на стороне».

Прочитав предписание, Ушаков расправил плечи, вызвал лейтенанта, мичмана, констапеля.

— Порты расколотить! Пушки из трюма вызво­лить! Станки оборудовать!

Западные ветры задерживали выход эскадры. С якорей снялись за неделю до нового года.

Из шканечного журнала эскадры Козлянинова, в кампанию 1778 года.

« — 1 января. Эскадра лавирует у мыса Спартивенто.

— 11 января. Вошли в Мессинский пролив.

— 13 января. Стали на якорь в Мессинском заливе.

— 16 января. Снялись с якоря и пошли к N.

— 17 января. Стали на якорь на Ливорнском рейде.

— 29 января. С фрегата «Павел» выпалено 85 пу­шек.

— 5 февраля. Фрегаты «Святой Павел» и «Кон­станция» вошли в гавань.

— 9 апреля. Фрегаты «Павел» и «Констанция» вы­шли из гавани». Оба фрегата направились в африкан­ский порт Танжер для отвозу посланника и производст­ва описи города, порта и гавани.

«— 7 августа. Эскадра, фрегаты «Северный Орел», «Святой Павел», «Григорий», «Наталия», сня­лась с якоря и вышла в море под командой капитана 1 ранга Козлянинова. Новое звание ему присвоили еще в январе».

Эскадра направилась к Гибралтару, где было назна­чено рандеву с двумя фрегатами, которые прибыли спустя две недели. Эскадра была

в полном сборе, но вы­яснилось, что на «Григории» и «Павле» открылась сильная течь. Козлянинов собрал на совет командиров. На «Григории» течь оказалась под самым днищем. В таком случае устранить неисправность можно было только на специальном оборудовании, на берегу, куда судно вытаскивали и наклоняли путем так называемо­го килевания. «…к продолжению похода к российским портам, — как доносил Козлянинов, — оказалось опас­ным, а особенно по столь позднему осеннему времени пуститься через океан, и как в Медитерании время для килевания еще позволяло, то с общего командующих согласия, положили: возвратиться для исправления фрегатов в тамошние порты, где и зимнее время пре­проводить. И отправясь из Гибралтара 13 сентября прибыл со своею эскадрою 29 числа на ливорнский рейд благополучно, где получил от вице-президента графа Чернышева ордер с прописанием высочайшего повеления, что зимовать ему эскадрою в италианских портах Ливорне или Ферао».

* * *

Не понапрасну Козлянинов предупреждал своих подчиненных о необходимости быть в готовности отра­зить возможные козни берберебийских пиратов из Ал-ясира и дульциниотов из Адриатики. Отправляя Уша­кова из Константинополя в Ливорно, он предписывал: «По несогласию между Англией и американскими ко­лониями, которые для поисков одних над другими име­ют великое число арматорских судов на тех морях, ко­торые мы проходить должны, то и должно иметь от них великую осторожность от внезапного нападения и как в числе последних бывают и французские корабли, тем более оная осторожность предписывается». Знал Коз­лянинов по прежней своей службе в английском флоте, что еще сотню лет назад, используя свое превосходство на море, «Владычица морей», на время войны, узако­нила грабеж своими каперами-арматорами торговых судов нейтральных стран.

В теплом Медитеранском море готовилась пере­ждать океанские штормы эскадра Козлянинова, а в ту же пору, на другом, противоположном конце Европы, у мыса Норд-Кап, американские и английские каперы потрошили торговые суда Голландии, Дании, Ганзы и россиян.

Об этом докладывал Екатерине первоприсутствую­щий Коллегии иностранных дел Никита Панин, которо­го за глаза величали «канцлером». По сути, он давно за­служил это звание, но императрица не удостаивала его своим вниманием за тесную связь с ее сыном, Павлом…

— Ваше величество, посланники наши доносят из Европы, купцы терпят убытки великие на северных путях к Белому морю от разбоя каперов американских Да английских.

— Сие прискорбно, не почитают державу нашу, — поморщилась императрица. — Приструнить их надобно. Обговори сие с графом Чернышевым.

При первом же появлении Чернышева в ее апарта­ментах она вспомнила доклад Панина и начала разго­вор без околичностей:

— Англичане с американцами не помирятся ни­ как, а нам в убыток их распря. Торговлю рушат нашу с европейцами.

«Не позабыла, — досадовал граф, — опять хлопот не оберешься. Послать-то в те края некого, флагманов достойных, раз-два, и обчелся».

— Англичане, ваше величество, по своим законам поступают. Прошлым столетием «Навигацкий акт»18 сочинили на свою пользу, прибыль немалую собирают с купцов. Нынче и нам следует свои интересы блюсти. О том мы с Никитой Иванычем соображение имеем.

Императрица впервые слышала о «Навигационном акте» англичан. Ее обычно раздражала неосведомлен­ность, но сейчас она вида не подавала. Чернышев мно­го лет провел в Англии и тамошние порядки знал луч­ше всех приближенных.