От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
Тут я заметил, что нас перестало поднимать вверх и начало тащить в разных направлениях.
— Очевидно, по конфессиям рай разделен, — предположил Федя, — и по нациям тоже. Чтобы там мы ту же чехарду не затеяли… Ну давай, Сергей! Не поминай лихом! Михалычу привет от меня, если встретишь!
Хотел я вначале ему матерком ответить. А потом вспомнил, как он за сухие ветки цеплялся, чтобы мальчишек наших от смерти уберечь. И не смог. Вместо этого я набрал в легкие побольше воздуха и завопил в сторону удаляющегося силуэта:
— И тебе успеха в немецком раю-ю-ю! Федя-я-я!
Юрий
Сыграем?
Дьявол пришел, когда я пытался сотворить некоторое подобие ужина из бутербродов с сыром и холодного чая.
Его появление не сопровождали стоны измученных грешников или рев адского пламени, вокруг не клубились едкие серные испарения, голову хозяина преисподней не венчали рога, а по полу не цокали копыта.
Вовсе нет.
Реальность, как всегда, оказалась бледнее тех картин, что я рисовал в своем воображении. Я даже немного огорчился. Падший явился в образе молодого человека лет двадцати пяти. Стройный, высокий, с совершенной фигурой Давида. Коротко подстриженные иссиня-черные волосы аккуратно уложены налево, на бледном аристократическом лице застыла легкая, насмешливая полуулыбка. Одежда Люцифера была идеально подобрана: элегантный серый костюм в тонкую серебристую полоску, ослепительно-белоснежная рубашка, словно сошедшая с экрана телевизора из рекламы волшебного стирального порошка, начищенные ботинки, блестевшие даже в слабом вечернем свете. Финальным штрихом служил чуть терпкий аромат дорогого парфюма.
И куда только подевалось то чудовище, которым пугают нас служители церкви. Стоящий около стола мужчина меньше всего подходил на роль повелителя мирового зла — причину всех бед человечества. Хозяин преисподней выглядел скорее как преуспевающий бизнесмен или высокооплачиваемый адвокат.
Впрочем, меня его личина не обманула. Я знал, что передо мной стоит Дьявол, потому что давно ждал его.
Сатана со скучающим видом осматривал кухню. Его взгляд скользил от старого дребезжащего холодильника к шкафу с посудой, от газовой плиты к увядшим фиалкам на окне. Я несколько смутился — Люцифер явно не торопился забрать меня в преисподнюю. Он словно ждал моей реакции на свое эффектное появление, что довольно странно, учитывая цель его прихода.
Интересно, что мне полагалось сделать? Пасть ниц? Забиться в угол от страха? Застыть в изумлении? Если так, то Дьяволу следовало принять совсем другой образ. К тому же я устал ждать и бояться, роль загнанной жертвы меня не устраивала.
— Добрый вечер, — бодро произнес я, нарушив затянувшееся молчание. — Не желаете присоединиться? — Я указал на бутерброды. — Ужин как раз готов.
Падший отвлекся от созерцания кухни. Взгляд его серых глаз впился в меня ледяными иглами. Я ощутил, как он проникает в мое сознание, терзает саму мою сущность, подчиняет своей воле, ворошится в мыслях, чувствах, памяти, просматривает всю мою жизнь, словно старый фотоальбом, и отбрасывает ненужные для него, но бесконечно ценные для меня моменты. Я попытался хоть как-то защититься от его пронизывающего взгляда, но потерпел неудачу — Дьявол полностью завладел мной. Тело перестало мне подчиняться, я не мог пошевелиться.
Неожиданно все закончилось. Терзавшее меня незримое давление исчезло. Несколько секунд я ошеломленно стоял, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Чувствовал я себя отвратительно, будто меня
— Сыграем в шахматы?
У него был очень приятный, мелодичный голос, под стать внешнему виду. Именно такими голосами выторговывают свободу для убийц и воров.
— Почему бы и нет, — рассеянно ответил я, даже не подумав.
И тут же спохватился: играть с Дьяволом, не зная условий, в предложенную им игру — не самое мудрое решение в моей жизни. Но было уже поздно. Злой на себя, я поплелся в комнату за доской.
Я любил шахматы. Меня восхищали простота и в то же время неисчерпаемая глубина этой древней игры. Коварные удары в спину, дерзкие атаки на неприступные позиции противника, эффектные жертвы, долгие изнуряющие осады — все эти увлекательные истории можно рассказать с помощью тридцати двух фигур и простой деревянной доски.
В школе я ходил в шахматный кружок, играл за сборную района. Даже получил первый разряд, теперь уж, правда, и не вспомню, на каком соревновании. Мне хотелось всем доказать, что я могу стать самым лучшим в мире, известным, великим.
Но чемпионами становятся лишь единицы.
В институте я понял, что гроссмейстер — не моя судьба. Я перестал гоняться за званиями и победами в турнирах. Возможно, мне просто не хватило сил довести это дело до конца. Если говорить честно, мне часто чего-то недоставало: ума, дерзости, решительности…
Так или иначе, шахматы стали для меня искусством, а не спортом. А потом диссертация, работа и семья заняли большую часть моей жизни, и поклонение Каиссе стало носить все более отрывочный характер.
Но иногда по вечерам, в редкие минуты отдыха, мое давнее увлечение вновь захватывало меня, воображение будоражили красивейшие комбинации, а сердце щемило от великолепия и бесконечной глубины бессмертной игры. И тогда я приглашал друзей, устраивал блицтурниры с забавными призами, спорил с женой о преимуществах и недостатках какого-нибудь полузабытого дебюта или показывал сыну шедевры истинных мастеров и королей шахмат.
Как же давно это было…
Я достал с антресолей доску, сдул с нее пыль и вернулся на кухню. Дьявол сидел за столом, наблюдая, как солнце медленно скатывается за линию горизонта. Последние лучи уходящего дня окрасили кухню в тревожный багряно-красный цвет. Очень подходит случаю, подумал я и невольно усмехнулся.
Я сел напротив Люцифера, раскрыл доску и расставил фигуры. Повисла пауза.
— Полагаю, игра пойдет не на простой интерес? — Я вновь предпринял попытку завязать беседу. — Однако боюсь, что мне нечего предложить вам, ведь моя душа…
— Душа? — перебил меня хозяин геенны. — О, этот величайший из даров, крупица божественного в бренном теле… — с усмешкой произнес он. — Такая маленькая сверкающая безделушка, на которую можно столько всего выменять… Заманчиво, но мелковато! В нашей игре ставка будет интереснее.
Речь Сатаны меня удивила. Внутрь закралось нехорошее предчувствие.
— И что же это? — спросил я, пытаясь подготовиться к худшему.
— Мир, — просто сказал Дьявол.
— Что? — голос, несмотря на все мои старания, все же дрогнул.