От литеры до литературы. Как письменное слово формирует мир, личности, историю
Шрифт:
Закончив пост и преодолев искушения, Иисус вернулся другим человеком: Он начал проповедовать. Сначала Он привлек лишь нескольких учеников, которых убедил оставить семьи и дома, оставить все, что они знали и ценили, и следовать за Ним. И они последовали за Ним. Сначала их было мало, потом, по мере того как по стране расходились слова учителя, скитавшегося близ Галилейского моря, – все больше и больше. Он проповедовал в синагогах и во дворах, задавал вопросы, давал ответы, иногда прямые, но чаще – в виде не очень-то понятных притч и загадок.
Вскоре слушателей стало столько, что их перестали вмещать синагоги и дворы. Тогда Иисус повел их к горе, возвышавшейся над Галилейским морем. Именно там Он произнес самую знаменитую проповедь, обращавшуюся к людям напрямую, понятными им словами: проповедь о бедности, бессилии, гонениях, проповедь о новом образе
253
Мф. 5–7.
Одно лишь сословие Он не любил и решительно ополчился против него: блюстителей Библии, книжников, в обязанности которым было вменено толкование основополагающего текста всей еврейской культуры, того текста, который Ездра по возвращении из изгнания провозгласил Священным Писанием. Иисус отказывался признавать полномочия этой группы. Как и другие бунтари против фундаментальной литературы, такие как ранее Конфуций и Сократ (и, возможно, Будда), Иисус мог записывать слова. Как и учителя прежних времен, Он не стал этого делать. Он вырос в письменной культуре, основанной на священном тексте, знание которого продемонстрировал, защищаясь от дьявола в пустыне. Но записывать собственные речи он отказался.
Нам известно лишь об одном случае, когда Иисус что-то написал. Он сидел в храме и учил, когда группа книжников и фарисеев привела туда женщину, уличенную в прелюбодеянии. Согласно закону, записанному в Библии, ее надлежало побить камнями до смерти, и книжники надеялись, что Он станет публично возражать против приговора, а значит, против закона, и они смогут обвинить Его. Но Иисус не попался на приманку. Он знал закон, закрепленный в Священном Писании, и не стал заявлять о его ошибочности. Вместо этого Он пристыдил обвинителей, сказав: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень», и стал ждать. Обвинители же тихонько расходились по одному, и в конце концов Он остался наедине с женщиной и смог заговорить с ней. Но, дожидаясь этого момента, Он писал пальцем на земле [254] . Евангелия не сообщают нам, что именно Он написал. Возможно, достаточно знать, что Он выводил какие-то буквы, пока книжники пытались столкнуть Его со Священным Писанием. Он писал не на папирусе, а на песке, который уносит ветер. Письмо Иисуса не предназначалось для увековечения.
254
Ин. 8: 6–7.
В том, что касалось Священного Писания, у Него был другой план. Притязания на создание нового Священного Писания были бы неслыханным кощунством. Иисусу пришлось принять существующее Священное Писание; Он сказал: «Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» [255] . Что же означало «исполнить Священное Писание»? Это означало ввести в него Себя. Именно это заранее обстоятельно объяснил Иоанн Креститель: «Ибо он тот, о котором сказал пророк Исаия: “глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему”» [256] . Иисус же представил Себя именно тем, чье явление предсказано в священных писаниях. Он не говорил толпам, что написал новое Священное Писание; он сказал: «…что должно исполниться на Мне и сему написанному…» [257] . Он был Священным Писанием, его живым воплощением: «И Слово стало плотию…» [258] .
255
Мф. 5: 17.
256
Мф. 3: 3.
257
Лк. 22: 37.
258
Ин. 1: 14.
Власти
Что же Его наследие? Перед учениками встала та же самая дилемма, с которой столкнулись последователи других учителей. Когда их охватил первый приступ отчаяния, Иисус пришел им на помощь: Его тело исчезло из гробницы, а затем Он Сам явился перед последователями, поощряя их распространять Его учение устно. Чтобы помочь им в этом деле, Он сотворил в день Пятидесятницы второе чудо – чудо слова. На учеников снизошли огненные языки, после чего они начали говорить на всех человеческих языках [259] – отличное качество для проповедников!
259
Деян. 2: 1.
Эти чудеса лишь отсрочили проблему сохранения наследия Иисуса, и в конечном счете она решилась через письменность. Письменные документы о жизни и учении Иисуса появились спустя менее столетия после Его смерти, на основе устной традиции, сложившейся среди учеников. Эти тексты, позже названные Евангелиями, сохранили слова и дела Иисуса в изложении свидетелей. Могущество Евангелий заключалось не только в могуществе слов Иисуса. Сосредоточившись на мучениях и оскорблениях, которым подвергли их наставника, авторы Евангелий создали необычный тип героя – мятежника, одновременно являющегося жертвой. Такое изображение героя было отнюдь не традиционным, но авторы понимали, что необыкновенная притягательность Иисуса не в последнюю очередь определяется тем, что Он вел себя как самый обычный человек. Евангелисты описывали страдания учителя, потому что и они сами, и читатели могли примерить описанное к себе.
Существовали и другие описания жизни и учения Иисуса, кроме Евангелий. Некоторые из самых пламенных авторов были далеки от круга учеников, переживших смерть своего наставника, и даже не пытались имитировать свидетельства очевидцев.
Еврей по рождению и римский гражданин Савл [260] участвовал в гонениях на последователей Иисуса, но однажды по дороге в Дамаск ему явился их воскресший наставник, после чего он принял крещение, назвался Павлом – и стал пылким последователем Его учения. После обращения он сделался проповедником и много странствовал, посещая христианские общины в Малой Азии. Он интерпретировал слова и дела Иисуса и превратил их в систему веры, получившую название христианства (примерно то же самое Платон сделал с Сократом, создав философскую систему под названием «платонизм», и то же Ленин позднее сделает с Марксом, основав марксизм как учение).
260
Деян. 9: 4–18.
В своих трудах Павел использовал всю силу письменности. Он был также пламенным и смелым оратором, что особенно эффектно продемонстрировал в огромном театре эллинистического города Эфеса, где его чуть не лишили жизни за нападки на местное божество. Но самым действенным способом его проповеди стали открытые письма, связанные с его странствиями. Эти письма, обращенные к христианским общинам римлян, коринфян, галатов, эфесян, филиппийцев, колоссян и фессалоникийцев, помогли превратить разрозненных последователей Иисуса в организованную сеть групп [261] .
261
О значении апостольских писем для раннего христианства см.: Harris, Ancient Literacy. P. 221.