От любви не спастись
Шрифт:
– Какая редкостная гадина! – заметила Бет с отвращением.
– Не спорю, – коротко кивнул Рафаэль. – Ты услышала все, что хотела? Мы уже можем собирать вещи и готовиться к вылету в Аргентину?
– Погоди, – отмахнулась Бет. – Допускаю, что в девятнадцать лет ты не мог противостоять злобной и хитрой мачехе, но с тех пор прошло четырнадцать лет. Почему за это время ты не решился рассказать все отцу?
– Отпала необходимость.
– То есть?
Рафаэль скривил губы:
– Он уже не был так доверчив, когда спустя несколько лет Маргарита решила повторить однажды так хорошо удавшийся
– Значит, вы с ним помирились?
– Нет.
Бет недоуменно нахмурилась:
– Почему?
– Потому что мы – Кордоба, – отрезал он.
Она посмотрела на Рафаэля с сожалением:
– Хочешь сказать, твой отец такой же гордый и упрямый, как ты?
– Мы – Кордоба, – повторил Рафаэль, и его глаза сверкнули синим льдом.
– В жизни не слышала ничего более абсурдного!
– Наверное, потому, что ты все еще слишком категорична и видишь мир в черно-белом цвете.
Бет уязвило его замечание, ведь он совсем недавно упрекал ее в наивности. Может быть, в ней сочеталось и то, и другое, но все равно отповедь Рафаэля обидела ее.
– В этом случае ситуация именно такая – черно-белая, – упорно не сдавалась она. – Четырнадцать лет назад твой отец сделал ошибку, которую вы оба из гордости не хотите забыть. Сколько лет твоему отцу, Рафаэль?
– Какое это имеет значение? – нахмурился он.
– Большое, если ты намерен с ним помириться.
– С чего бы вдруг такая мысль пришла мне в голову?
– Потому что он – твой отец. Потому что он тоже заплатил дорогую цену за то, что поверил распутной жене, а не тебе. Он потерял и единственного сына, и женщину, которая предала его. А еще, – твердо продолжила Бет, не дав Рафаэлю протестующе открыть рот, – потому, что ты любишь его, несмотря ни на что.
– А вот это уже не твоя забота.
– Может быть, и не моя. – Она нетерпеливо тряхнула головой. – Но…
– Ты будешь готова через час? – резко перебил ее Рафаэль.
– Разговор окончен? – уточнила Бет.
Он утвердительно кивнул. По его решительному виду Бет поняла, что он больше не будет обсуждать с ней этот вопрос сегодня, а возможно, и никогда в будущем.
– Мои чемоданы упакованы и стоят наверху, – со вздохом сказала она.
Этой ночью Бет почти не спала и поднялась до рассвета, чтобы уложить вещи. Не нужно было обладать экстрасенсорными способностями для догадки, что в ближайшие часы она покинет Англию.
– Выезжаем через час, – коротко распорядился Рафаэль и вышел из кухни.
Оставшись одна, Бет бессильно опустила плечи. Вцепившись пальцами в край стола, чтобы устоять на ватных ногах, она изо всех сил сдерживала подступившие слезы. Разговор с Рафаэлем и ощущение пропасти между ними эмоционально истощили ее, а она слишком устала, чтобы с этим справиться. Несмотря на откровенность, которую ей удалось из него вытянуть, в течение последних двенадцати часов Рафаэль откровенно демонстрировал, что они чужие друг другу. Он больше не смущал ее насмешками, как при первой встрече в Аргентине, не раздражал настойчивой заботой, как в Англии, внушая вместе с тем чувство уверенности. А меньше всего он напоминал страстного любовника, чьи ласки доводили
– Извините, мисс Наварро, Рафаэль не здесь?
Погрузившись в горестные мысли, Бет не заметила, как Родни вошел на кухню. Она через силу улыбнулась широкоплечему начальнику английской службы безопасности семьи Наварро.
– Кажется, он пошел в кабинет Цезаря.
– Может быть, вы мне скажете, когда мы отъезжаем в аэропорт?
– Мы? – насторожилась Бет. – Ты летишь с нами?
Родни жизнерадостно кивнул:
– Начиная с сегодняшнего дня я исполняю обязанности вашего личного телохранителя.
Бет почувствовала, как кровь отлила от щек.
– Вот как?
Она на мгновенье потеряла способность связно мыслить и говорить: сообщение Родни застало ее врасплох.
– Вчера вечером мы договорились об этом с Цезарем и Рафаэлем.
Вчера вечером? Интересно, они успели это обсудить, когда Рафаэль звонил Цезарю из гостиницы перед тем, как заняться с ней любовью? Или после того, как он оттолкнул ее, узнав, что она девственница, а потому неприкосновенна?
Впрочем, какое это теперь имело значение! Он не хотел оставаться ее телохранителем больше ни дня.
– Я рада. – Бет изобразила непринужденную улыбку. – Ты раньше бывал в Аргентине?
– Нет, но я мечтаю об этом.
– Почему бы нам не выпить вместе кофе, пока Рафаэль… закончит дела. Я могу поделиться впечатлениями, хотя была в Буэнос-Айресе совсем недолго, – предложила Бет с напускной легкостью.
– Отлично! – Родни уселся за стол, а она озаботилась приготовлением кофе для них обоих, параллельно рассказывая ему о достопримечательностях, которые успела увидеть в аргентинской столице.
Рафаэль, вернувшийся на кухню сорок минут спустя, застал их за разговором. Он как вкопанный остановился в дверях, услышав замечание Бет в ответ на какую-то реплику Родни. Ее веселый, искренний смех говорил о прекрасном расположении духа, сменившем тягостное напряжение, возникшее между ними вчера вечером. Рафаэль все еще переживал тот факт, что прошлой ночью лишь по чистой случайности не лишил Бет драгоценной невинности. Он не мог простить себе грубой, почти животной страсти, с которой набросился на нее. Бет не только была девственницей, но и не имела ни малейшего сексуального опыта. К такому заключению Рафаэль пришел, снова и снова прокручивая в памяти все нюансы ее поведения в постели.
Возможно, она целовалась с мальчиками своего возраста, даже обменивалась невинными ласками, но, наверное, никогда раньше не сталкивалась с таким яростным сексуальным напором, с такой непристойной акробатикой. Ему еще повезло, что она не бросилась вон из гостиницы, крича от ужаса!
Кроме того, Рафаэль не мог выбросить из головы разговор с Бет о семейном конфликте, ее упрек в том, что после всех лет, прошедших после ссоры, он так и не пошел на сближение с отцом. Несмотря на внешний категоричный протест, он склонялся к мысли последовать ее совету – смирить гордость и встретиться со стариком.