От любви не спастись
Шрифт:
Он не двинулся с места, продолжая тревожно наблюдать за ней.
– Думаю, стоит позвонить Цезарю. Пускай распорядится, чтобы врач ждал возле трапа…
– А я думаю, что ты должен делать то, о чем я прошу, в данном случае – оставить меня в покое, – прошипела Бет сквозь сжатые зубы.
Бессильный перед ее упрямством, Рафаэль несколько секунд продолжал хмуро смотреть на нее.
Бет ни под каким видом не собиралась признаваться, как ей больно. В этом случае ей предстоял тщательный медицинский осмотр в квартире Цезаря, а также постыдные объяснения, почему Рафаэль настаивал на консультации врача.
Кроме того, ее рассказ о том, что произошло в гостинице, грозил серьезно поссорить старых друзей. Она злилась на Рафаэля и была бы рада досадить ему, но ни за что не хотела спровоцировать неизбежный скандал, если Цезарь узнает, насколько его сестра сблизилась за несколько дней со своим бывшим телохранителем.
Рафаэль покачал головой:
– Твое состояние не кажется мне нормальным, поэтому при данных обстоятельствах…
– Я не желаю слушать твои рассуждения о нормальном и ненормальном и тем более об обстоятельствах, – раскипятилась Бет. – Мне нездоровится со вчерашнего вечера и жарко из-за того, что я спала под теплым одеялом – вот и все!
– Ты уверена?
– Настолько уверена, что сейчас закричу, если ты немедленно не уйдешь.
Рафаэль быстро поднялся:
– Твое утреннее дурное расположение духа распространяется на любое время суток, когда бы ты ни проснулась.
Бет непроизвольно улыбнулась:
– Приятно узнать, что ты запомнил мои слова.
– Я всегда прислушиваюсь к тебе, Бет, – пробормотал он. – Даже когда ты говоришь очень неприятные вещи.
Она пристально смотрела на Рафаэля. И все-таки подозревает ли он о ее чувствах? Может быть, передал Родни полномочия сразу, как только догадался, что она влюбилась? Господи, неужели ее унижения никогда не закончатся?
– Ладно, – оборвала она. – Если так, то прислушайся и сейчас. Со мной все в порядке. Мне нужно пару минут, чтобы освежиться, и я присоединюсь в вам с Родни.
– Что же, – неохотно кивнул Рафаэль. – Но если тебе не станет лучше к тому времени, что мы доберемся до квартиры Цезаря… Не кричи! – вскинул он руку, увидев, что Бет уже открыла рот.
Она пожала плечами.
– Я тебя предупреждала.
Бет относилась к числу женщин, всегда выполняющих свои обещания. Рафаэль знал: она действительно начнет вопить, если он немедленно не оставит ее одну.
Тем не менее ее упрямство никак не повлияло на решение при первой возможности поговорить с Цезарем о ее нездоровье. Пусть даже этот разговор навсегда погубит его репутацию в глазах Цезаря… и Бет.
– Бет… О господи, Бет!
Вздрагивая от безудержных всхлипов, Эстер бросилась к ней и крепко прижала к себе, как только Бет вступила в холл квартиры Цезаря. После секунды колебания девушка нежно обвила Эстер обеими руками. Слезы застилали ей глаза. Она прильнула к пожилой женщине – своей матери – в поисках утешения, в котором отчаянно нуждалась в эту минуту.
– Прости, что не поверила тебе сразу…
– Бедная, ты перенесла такое испытание в одиночестве, – простонала Эстер, сильнее обнимая Бет. – Я должна была поехать с тобой!..
– Со мной был Рафаэль, – успокаивала ее Бет.
Как бы ни складывались теперь их отношения, Бет понимала, что без поддержки сильного и спокойного
– Мне казалось, ты стояла неподалеку, ожидая, когда я вернусь к тебе после двадцати одного года разлуки. – Поглядев через плечо Эстер, Бет увидела застывшего на пороге гостиной Карлоса. И в его глазах блестели слезы. – Вы оба были там. – С чувством произнесла она, продолжая обнимать Эстер одной рукой и протянув другую Карлосу.
Карлос крепко сжал ее ладонь:
– Брела!..
Бет улыбнулась сквозь слезы:
– Папа!
Бет удивилась и обрадовалась тому, как естественно это прозвучало. Она ни на секунду не почувствовала себя предательницей дочерней любви, которую испытывала сначала к Лоуренсам, а потом – к Блейкам.
Глядя на Эстер, девушка прошептала дрожащими губами:
– Мама.
Эстер судорожно всхлипнула. Карлос обнял обеих женщин и прижал к груди с такой силой, как будто не хотел, не собирался никогда больше отпускать их. Бет не знала, как долго они стояли втроем, прижавшись друг к другу. Она чувствовала, что внутри ее что-то сдвинулось, как будто дверь в сердце открылась, чтобы впустить Эстер и Карлоса. Они были ее родителями. Два замечательных человека, которые души не чаяли в ней первые два года жизни, а потом продолжали любить в вынужденной разлуке. Цезарь был ее братом…
Бет подняла голову. Высокий и царственно надменный, он остановился на том же месте, где несколько минут назад стоял Карлос, не скрывая влажный блеск в темных глазах.
– И ты, Зар, – позвала она, протянув руку.
– Брела!.. – задохнулся он, бросаясь вперед и заключая в объятия всех троих. Теперь мужчины семьи Наварро окружили своих женщин защитным кольцом рук. – О боже, Брела!
Отступив в сторону, Рафаэль наблюдал воссоединение семьи Наварро с удовлетворением, которое не мог бы выразить словами. Трудно было представить, что так счастливо закончится запутанная семейная история, казавшаяся совершенно неразрешимой.
– Спасибо за все, что ты сделал, Рафаэль.
Оглянувшись, он увидел Грейс Блейк. Она подошла и встала рядом с ним, тоже растроганная до слез трогательной сценой. Она была счастлива, что ее любимая сводная сестра вошла в семью, которую и она скоро назовет своей.
– Мое участие было минимальным, – скромно заметил он.
– Ни за что не поверю.
Рафаэль невольно усмехнулся.
– Почему в семье Блейк у женщин никогда нет под рукой носового платка, когда он им нужен? – поддразнил он, вынимая из кармана и протягивая невесте Цезаря аккуратно сложенный белоснежный шелковый платок.
Грейс промокнула мокрые глаза и щеки. На лбу появилась тревожная складка.
– Бет плакала?
– Не обошлось без этого.
Грейс кинула взгляд на приемную сестру:
– Я горжусь тем, как она справилась со всем, что на нее свалилось.
Рафаэль, как ни странно, испытывал такое же чувство гордости за Бет, но в то же время его мучила тоска при мысли, что теперь их разделяет пропасть…
– Да, – рассеянно согласился он, продолжая наблюдать за Бет, которая тихо разговаривала, смеялась и плакала в окружении трех членов своей семьи.