От любви не убежать
Шрифт:
В течение ее рассказа Брукс несколько раз бросал холодный взгляд на Рейса, и тот понял, что шериф опознал в нем неуловимого воришку, потревожившего в последнее время покой местных жителей.
Когда Кит закончила, наступила очередь Рейса. Его рассказ оказался более обширным: некоторые технические подробности, судя по всему, ставили шерифа в тупик, но Харв, не проронив ни слова, выслушал все до конца. Только после этого, сделав несколько пометок и покрутив в руке ручку, шериф поднял голову.
— Из всего услышанного мне остался непонятным один
Все, подумал Рейс.
— Почему, — спросил он, откидываясь в кресле, — вы сразу не пошли к нам?
Рейс почувствовал, как замерла Кит, испуганно уставившись на них обоих. Ему захотелось коснуться ее, успокоить, но он не посмел. Сейчас он приучал себя к жизни без нее, а потому не мог позволять себе расслабиться. Тяжело вздохнув, он смело встретил взгляд шерифа.
— Уверен, что у вас были на то причины, — продолжил Харв, не спуская глаз с Рейса. — И мне бы очень хотелось узнать о них.
Рейс закрыл глаза и до боли в пальцах сжал подлокотники кресла. Затем, смотря перед собой, он ровным, безжизненным голосом поведал ему свою историю.
Жестикулируя во время рассказа, Рейс машинально поднял руку, забыв, что наручные часы вместе с ремнем, ножом и ботинками конфискованы. Он пытался акцентировать внимание шерифа, что все это произошло очень давно. А, в общем-то, какая разница, когда это случилось… Он устало опустил руку.
Единственная вещь, доставшаяся ему от отца, настоящего отца, был нож, случайно оказавшийся тогда в кармане. С той страшной ночи он бережно хранил его в память о доме. Теперь его отобрали, как, впрочем, и ботинки, словно подчеркивая, что такая обувь для прогулок в лесу, в поле, в горах — одним словом на воле — ему уже не понадобится,
Рейс пытался убедить себя, что испытывает огромное облегчение, сообщив шерифу все о себе, поскольку он был уверен, что находится в розыске в Айове в связи с обвинением в убийстве Генри Литтона. Увы, спокойствие покинуло его, как только увели Кит.
Кит… Он не смотрел на нее, когда шериф, резко бросив, что Рейсу лучше всего… остаться здесь, пока он не наведет все справки, повел его за собой. Парень слышал ее протестующие возгласы, но взглянуть на нее так и не набрался духу.
Сейчас Рейс убеждал себя, что теперь, реально увидев, его за решеткой, она порвет их отношения. Но в самом дальнем уголке сознания постоянно звучали ее слова: «Ты убийца не больше, чем я. Рейс, и это будут вынуждены признать все. Мы заставим их раскрыть глаза и признать очевидность».
Если бы Кит, в самом деле, так считала, рассуждал он, сидя на узкой скамье камеры, она бы давно появилась здесь. Хотя бы один раз. Но ее не было, и пора бы с этим смириться. В конце концов, ты сам принял решение остаться, так что повода для нытья у тебя нет.
Неожиданно донесся лай пса, ужасно похожий на лай Гуса. Рейс невольно рассмеялся, но тут же, сжав голову руками, застонал. Часы, проведенные в сладких объятиях Кит, теперь были сном, видением из другой жизни. Реальностью стала эта холодная тесная
Она была здесь.
Рейс замер, не смея поднять глаз, но, безошибочно распознавая этот сладкий и чуть пряный аромат, который исходил только от Кит. Загремели, открываясь, засовы, и Рейс внутренне сжался: больше всего на свете он ненавидел себя за то, что она увидит его здесь, в таком виде, в такой роли.
Кит молча опустилась перед ним на корточки, и он увидел напротив себя янтарные глаза с капельками слез на ресницах.
— Почему ты не могла и дальше оставаться в стороне? — хрипло спросил Рейс, стыдясь и самого вопроса, и тона, которым его задал.
— Боже, прости, Рейс! Я знаю, что ты вправе на меня сердиться, но мне во что бы то ни стало надо, было уехать. Я не могла вынести, что ты вынужден здесь находиться, тем более не хотела, чтобы ты оставался здесь хотя бы одну лишнюю минуту.
Рейс сухо рассмеялся.
— Ты оговорилась: не минуты, а годы. Уходи отсюда. Здесь неподходящее место для тебя.
— Уйду, но не раньше, чем ты кое с кем переговоришь.
— Что? — Рейс поднял голову.
— Сэр! — приветливо обратилась, Кит к кому-то и обернулась.
Только тут Рейс заметил, что она пришла не одна. Высокий худощавый мужчина с темными седеющими волосами, неуловимо на кого-то похожий, прошел в камеру и протянул Рейсу руку.
— Я давно хотел встретиться с вами, мистер Букер. Я столько слышал о вас.
Букер? Догадка вот-вот должна была озарить его усталый ум. Букер…
— По-моему, — продолжал мужчина, — на протяжении последних лет не было письма, в котором бы брат не упоминал про вас.
Рик. Вот кого он ему напомнил. Все стало на свои места. Но зачем сенатору из Айовы посещать маленькую калифорнийскую каталажку. Медленно, чуть пошатываясь, Рейс поднялся.
— Вы…
— Уильям Парксон. Я хотел бы выразить благодарность всего нашего семейства за вашу помощь в разоблачении и поимке этой твари, организовавшей убийство моего брата. Рейс опустил глаза.
— Это не ко мне, а скорее к Кит…
— Мисс Кэмрун поведала мне всю историю, мистер Букер… — Мужчина замолк и печально улыбнулся. — Простите, я слишком привык к фамилии, под которой вы фигурируете в письмах Рика. Вы были ему очень дороги. Мне кажется, он видел в вас своего несостоявшегося сына.
У Рейса комок подкатил к горлу, и он отвернулся.
— При случае я бы хотел побольше поговорить с вами, но сейчас я уступаю место мисс Кэмрун. Если не ошибаюсь, у нее есть кое-что для вас.
Только сейчас, осмелев и взглянув на Кит, Рейс увидел, что ее глаза сияют от какой-то безудержной радости. Его окатила горячая волна надежды.
— Кит?..
Не обронив ни слова, девушка дрожащими руками передала письмо, которое крепко держала все это время.
— А? — растерянно сказал он, уставясь на нее. Затем посмотрел на конверт с надписанным на нем именем: Рейсу Баркли. Он ничего не понимал… В конце концов, Кит не выдержала: