От лжекапитализма к тоталитаризму!
Шрифт:
Спорт стал доступен миллионам итальянцев. В стране было построено большое количество открытых и крытых стадионов, бассейнов и спортплощадок. Модными и повсеместными стали массовые гимнастические упражнения, ибо движения в едином ритме способствовали выработке чувства коллективизма. Все партийные сборища сопровождались занятиями физкультурой, а иерархи сдавали спортивные нормы. Италия скоро стала одной из ведущих стран в мировом спорте.
Муссолини был озабочен «демографической проблемой Италии». Когда немецкий писатель Эмиль Людвиг высказал ему свои соображения о том, что «мальтузианство нужнее в Италии, чем в какой-либо другой стране», он вспылил. «Мальтус! Мальтус с экономической точки
Каждая семья, повторял он, должна иметь пять детей, как его семья. Отцы таких больших семей получали более высокую зарплату, чем другие, менее удачливые рабочие, а матери, родившие многочисленных детей, становились почетными членами фашистской партии.
Однажды он отменил свой приказ о производстве офицера в генералы, узнав, что тот был холостяком. «Генерал должен лучше других понимать, — сказал он, — что без солдат не может быть дивизий».
И в Италии осуществляется беспрецедентная в западном мире программа поощрения рождаемости, охраны материнства и детства. Был установлен «День матери и ребёнка». Устраивались «фашистские свадьбы». Матерям, родившим семерых детей, вручалась медаль, полицейские обязаны были отдавать честь беременным женщинам. Но и мужчинам — главам многодетных семей были установлены преимущества при приёме на работу и в продвижении по службе.
Проводились и другие социальные меры — борьба с туберкулёзом, раздача пищи нуждающимся, бесплатная медицинская помощь многодетным семьям и т. д. Наверное, впервые в истории Италии в стране не оставалось умирающих от голода.
Муссолини пытался изменить сам склад характера итальянцев, вернуть им доблести древних римлян. Свои речи на эту тему он заканчивал словами: «Вот вам, товарищи, ещё программа: бороться! Мы против удобной жизни!». А для этого нужна была «вера, достигающая религиозных высот». И он её всемерно насаждал. По его убеждению, фашизм уже «внёс нашу долю в творчество истории».
Думается, сам дуче не очень верил в успех такого перевоспитания народа. Надо полагать, он читал знаменитую книгу Шпенглера «Закат Европы», где доказывалось, что европейская цивилизация отжила свой век и клонится к закату, и никакие попытки возродить умирающую культуру к успеху не приведут.
И меры, которые принимал Муссолини для воспитания (или перевоспитания) итальянцев, не вылились в культурную революцию, подобную той, какая развернулась в СССР. Советская власть открыла широкую дорогу к вершинам знания и культуры миллионам своих граждан, потому что нуждалась в мощном рывке, в превращении отсталой страны в мировую державу, а потому как бы подавала заявку на первенство во всех областях. Италия такой задачи не могла ставить, и потому начинания Муссолини носили половинчатый и дилетантский характер.
Роковой шаг
Муссолини мечтал об установлении оси Лондон — Париж — Рим, что казалось ему вполне возможным делом, ведь и Чемберлен, и Черчилль, да и многие французские политики были его поклонниками. То, что Муссолини клеймил либерализм и буржуазную демократию, а правящие круги Англии и Франции называл плутократией, в принципе не могло бы помешать такому союзу, поскольку его речи предназначались в основном для внутреннего употребления. Но Англия и Франция со времени прихода Гитлера к власти в Германии уже сделали ставку на бесноватого фюрера как на главную силу, способную сокрушить ненавистный им большевизм. А к режиму
Когда Муссолини пришёл к власти, он практически ничего не знал о немецком национал-социализме. Во время визита в Германию он встречался со многими политиками, но никаких контактов с нацистами у него в это время не было. О «пивном путче» гитлеровцев он отозвался как о глупой выходке, появившуюся в Германии нацистскую идеологию, особенно «расовую теорию», называл бредовой. Не принимал он и гитлеровского антисемитизма. Вообще он высказывался тогда в том смысле, что немцы как были варварами во времена Тацита, так и остались ими. И нельзя допустить, чтобы эта нация убийц господствовала в Европе. Но и либеральная Веймарская республика казалась ему опасной для Италии, а потому он, как признавал сам, позднее дал несколько ценных идей и советов Гитлеру и помог нацистам оружием.
Гитлер, придя к власти в Германии, сразу же предложил Муссолини заключить союз между двумя странами. Он горел желанием лично встретиться с дуче. Муссолини пять раз отклонял приглашение посетить Германию. И Гитлер сам приехал в Италию. При этом он смотрел на Муссолини как ученик на учителя. Он говорил, что без чёрных рубашек итальянских фашистов не было бы и коричневых рубашек нацистов. Муссолини было приятно слышать, что Гитлер считает его своим наставником. Но это продолжалось недолго. Личных симпатий между ними не возникло, напротив, суждения каждого из них о своём новом партнёре были далеки от восторга.
Затем Муссолини приехал в Германию. Гитлер показал Муссолини совсем новую Германию — обладающую великолепно организованной и мощной военной машиной, которая может обрушиться на Запад и на Восток, на Север и (не исключено) на Юг. Так что с Германией лучше дружить, чем иметь её в качестве потенциального противника. К тому же обе страны уже были повязаны совместным участием в свержении законной власти в Испании. В итоге между Германией и Италией был заключён «Стальной пакт». (Возможно, Муссолини не рассчитывал на его долговечность, ведь он всегда говорил: «Вечных договоров не бывает».) Так вместо оси Лондон — Париж — Рим Муссолини пришлось удовольствоваться осью Берлин — Рим, вокруг которой, как было высокопарно заявлено, станут крутиться другие европейские государства. А вскоре, с заключением «антикоминтерновского пакта», эта ось превратилась в треугольник Рим — Берлин — Токио.
Муссолини с тревогой следил за поворотами внешней политики Гитлера. Италия и Германия оказались даже на грани военного конфликта, когда Гитлер в первый раз прощупывал возможность аннексии Австрии, которую Муссолини считал зоной своих интересов. Муссолини был возмущён вторжением Гитлера в «латиноязычную» Румынию, которую он тоже считал потенциальной частью будущей новой Римской империи. Заключение Гитлером договора о ненападении с СССР, чему Муссолини противился, убедило его в том, что Германия избежала опасности войны на два фронта, а следовательно, стала непобедимой.
Когда началась вторая мировая война, Муссолини не спешил вступить в неё. Его предостерегали от этого рокового шага и Черчилль, и Рузвельт. Но он рассуждал так: «Вступим мы в будущую войну или нет, немцы всё равно займут всю Европу. Если мы не заплатим свою дань кровью, они одни будут диктовать свои условия в Европе. А это будет означать конец латинской культуры».
Когда Франция сдалась немцам практически без боя, Муссолини решил, что нельзя упускать такой неповторимый шанс — отхватить от неё кусок территории. 10 июня 1940 года он объявил войну Англии и Франции. Видимо, позднее он об этом пожалел, тем более что его расчёт на территориальные приобретения не оправдался.