От наукоучения - к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век)
Шрифт:
3. Дело в том, что так понимать предмет (познавать его) означает осуществлять двойное умственное (и реальное в своем праксисе) действие.
В первом акте познающего разума бытие вещей устраняется, выталкивается из всей вопрошающей сферы мышления. Его следует понять как стоящее не только вне мысли, но и вне ее теоретического интереса. Вопрос "что есть бытие? что означает быть?" вообще исключается (и это сложный подвиг разума) из светлого поля разумного внимания.
Но тогда во втором акте познающего разумения обнаруживается, что я могу знать о предмете познания только его действия на меня и другие предметы (только явления) и - по этим действиям - угадывать, предполагать возможность действия (это и есть сущность). В познании сущность - это сила (говоря естественно-научно), способная оттолкнуть мое "Я" - "в меня...", вещь - "в себя...", восстанавливая между мной и предметом исходную картезианскую пропасть, то есть возможность познавательного отношения к бытию. И вместе с тем сущность есть форма наведения
4. Но это означает, что в пафосе "Познающего разума" работает такой парадоксальный челнок. Тезис. В движении разума от развитой теоретической мысли к предмету познания обнаруживается внеположность предмета и - мысли, иносубстанциальность "разума" и - "предмета". Сначала в явлениях, в действиях, воспроизводимых в теории, мыслится, но уже не познается запредельная сущность вещей (сила действия); затем в этой сущностной силе предполагается некое исходное бытие, абсолютно непостижимое теоретическим разумом, напрямую сопряженное с бытием познающего субъекта. Теоретическое понятие есть предположение вне-понятийного бытия. Это - тезис Декарта и особенно Канта, предельный в кантовском учении об "идеях разума". Антитезис. В движении разума от вещей к теории (в ядро теоретической системы) обнаруживается полная ассимиляция вещей силой познающего разума, определяется их - разума и бытия - абсолютная тождественность. В простейшей схеме это - оптимизм утверждения: "Я знаю суть вещей". В таком движении разума бытие - для познания - снимается в идее (в рефлексии) сущности; сущность понимается (и снимается) в идее понятия; связь и развитие понятий образует действительную жизнь понимаемого (здесь это = познаваемого) предмета. Только тогда мой разум полностью познал предмет, только тогда предмет познания без остатка переведен в статут познанного предмета, если я понял его бытие как сущность; сущность - как понятие. Бытие - по сути - есть понятие! Это - антитезис Спинозы и особенно Гегеля, достигший предельного выражения в последних параграфах Большой Логики. Живой, работающий Познающий разум развивается в постоянном обращении этого челнока. Понять мир в пафосе познания означает определить его (и самого себя...) как предмет познания и в обращении - понять предмет познания в идее познанного предмета... Вновь предположить его немыслимое (все более отодвигаемое в глубь вещей, в даль предметности...) бытие... Чтобы - вновь...
Сведу в одну формулу работу познавательного челнока.
Познать бытие означает понять мир (актуализировать - в праксисе, в эксперименте, и в мысли - его бытие) как "предмет и - как смысл Познания" (см. все сказанное выше); это означает, далее, свести все определения моего собственного разума и моего собственного телесного бытия в одно острие - в определенность "Я-познающего", относящегося к бытию только как к предмету познания (ср. исходное картезианское противопоставление, - исходное определение мысли как фундаментального сомнения).
5. Эти исходные определения требуют, однако, особого отношения к прошлым и будущим формам понимания. Для познающего мышления Нового времени (пафос которого в том, чтобы все глубже и точнее познавать единую бесконечную и бесконечно открытую природу вещей) необходимо все прошлые формы понимания выпрямить и вытянуть в одну сплошную (хотя, конечно, и узловатую, узловую) линию единого, восходящего образования. Культура нововременного мышления это культура "втягивания" всех прошлых и будущих культур в единую цивилизационную лестницу. И - что для нас особенно существенно - очерченная выше экспозиция работы Познающего разума объясняет, почему диалог различных разумов осуществлялся в Новое время в форме диалога нововременного разума с самим собой (разум, рассудок, - интуиция, - здравый смысл...), а другие формы разумения выпрямлялись и вытягивались в линию восходящего познания. Но с другой стороны, именно в форме "Познающего разума" (в форме внутреннего микродиалога) только и возможна решающая трансформация в разум диалогический, в разум культуры. Почему это так, на этот вопрос ответит все последующее
Теперь возможно вернуться к модным в наше время сетованиям (и - радостям) в связи с мнимой кончиной Высокого рационализма.
Сейчас повторю одно: "маргинальность" гносеологически ориентированного разума, обнаруженная в XX веке, вовсе не означает краха самой идеи разумения; этот гносеологический "отказ" означает появление новой доминанты разумения, нового смысла понимания, нового вопроса, могущего актуализировать новый смысл, новую возможность бесконечно-возможного бытия. Это новое преображение разума, что начинается в XX веке (многоместное множество "различных форм разумения"), может быть наиболее адекватно определено как сдвиг, трансформация логики мышления ("трансдукция") в форму разума культуры, логики культуры, или, иначе, как актуализация бесконечно-возможного бытия в план произведения. Бытие понимается - в пафосе всеобщего определения культуры - как если бы оно было произведением. Здесь пока поставлю точку, или, точнее, вопросительный знак. Что означает понять бытие - мое собственное бытие, бытие мира, бытие других людей, - как если бы мы понимали произведение (культуры), какие парадоксы и возможности здесь возникают, все это пока должно сохранить интерес логически "детективный", все это будет выяснено в ходе нашего исследования. Но какая-то заноза в мысли читателя пусть застрянет. Такой задел догадок и предложений необходим для внимательного чтения, особенно философской литературы, философских произведений.
И если уж загонять эту занозу поглубже, сформулирую все же несколько собственно логических предположений.
Логика культуры, понимание вещей в идее "произведения" означает:
1) актуализацию философской логики как диалогики, как логики диалога логик. Логики, ранее выступавшие и координированные последовательно, поступательно, в XX веке проясняются в их одновременном общении, в диалогике самостоятельных Разумов;
2) актуализацию философской логики как логики парадокса. Раздумье над понятийным воспроизведением вне-понятийного, вне-логического бытия, бытия немыслимого, дающего начало мысли, - вот проблема, стоящая в средоточии разума XX века, накануне века XXI;
3) актуализацию в соответствии с этим (1 - 2) идеи начала логики, начала многих логик. Пафос понимания сосредоточен накануне XXI века (в каждой сфере человеческой деятельности) в той точке, в которой мысль понимается накануне мысли, бытие - накануне бытия (бесконечно-возможного бытия), культура накануне культуры. То есть как "культура впервые". Или, если вдуматься, как культура в собственном смысле слова, как произведение.
Предполагаю, что именно этот, третий, момент ("логика начала логики") соединяет все определения современной философской логики как логики культуры.
Конечно, в этом "если вдуматься..." я забежал далеко вперед, чуть ли не в заключение книги. Но думаю, что такое краткое предвосхищение целостной логической картины, образа (в смысле эстетическом) мысли насущно для каждого философского произведения.
Во всяком случае, мне это "забегание" и "предвосхищение" было необходимо, чтобы очертить тот реальный логический контекст, в который должно быть встроено сейчас (1990 год) мое исследование 1975 года.
Конечно, повторяю, все эти определения и размышления носят здесь, в предисловии, сугубо предварительный характер, требуют деятельного обоснования, скрупулезной конкретизации. Постараюсь далее не скаредничать в такой скрупулезности. Но все же я должен был сейчас наметить этот установочный пунктир, хотя бы для того, чтобы уточнить те логические координаты, в которых будет двигаться дальше мысль автора и читателя. И чтобы это чтение и это понимание было действительно философским, оно должно быть очень трудным: одновременно идти от начала мысли - к концу, от окончания - к началу, иными словами, философское "исследование - изложение" должно быть (и всегда является, в той мере, в какой оно - философское...) своеобразным кристаллом. Философия выдает на-гора то, что Л.С.Выготский называл синтаксисом и семантикой "внутренней речи" (мысли в собственном смысле слова).
Правда, надо уточнить еще один момент. Те определения логики культуры, которые связаны с идеей "парадокса" и "начала", будут в дальнейшем изложении развиты менее всего. Эти определения будут представлены отдельно и детально в книге "Кант.
– Галилей.
– Кант. Разум Нового времени в парадоксах самообоснования". Здесь же, особенно в первой части, я сосредоточу внимание на определении философской логики культуры только как диалогики. Такое ограничение объясняется основной задачей предлагаемой книги.
Коль скоро контекст очерчен, можно точнее определить эту основную задачу.
Непосредственно в предлагаемой книге предполагается дать лишь введение в философскую логику культуры. Здесь не будет развита сама эта логика, но будет лишь показана необходимость перехода от философской логики "наукоучения", характерной для "разума познающего" (XVII - XIX веков), - к разуму, стремящемуся понять культуру (в ее всеобщих онто-логических предположениях (канун XXI века).
Причем сама необходимость такого перехода ("трансдукции", то есть логической формы коренного преобразования логических начал в процессе их логического доведения до предела) будет в этой книге представлена в двойном плане, в форме двух, относительно самостоятельных философских введений в XXI век.