От ненависти до любви путь труднее
Шрифт:
– Пит, у нее, конечно, чудесный голос, но все в смятении, почему она убежала. Тебе стоит пойти посмотреть, как она, – подойдя ко мне, тихо шепчет мама. Я отмираю и бегу в дом. Больше ей некуда деться.
POV Китнисс.
Раскрываю сложенный пополам листок. Вся поверхность исписана, и обратная сторона тоже. Набираю побольше воздуха в легкие и с шумом выдыхаю, начиная читать:
“Кискисс, не знаю, как начать это письмо. Сказать “привет” слишком нудно, а чем тогда можно заменить? Наверное, было бы лучше сказать это лично тебе, а не передавать какое-то послание, но я не смог нарушить
Какой ты дурак, Гейл! Хочется бросить все и побежать вслед за ним, даже на край света, главное обнять его и сказать..., а что сказать? Что люблю? Вдруг это не так, а потом я призналась в чувствах другому человеку. Но даст ли он мне то счастье, о котором пишет Хоторн?
“...Я люблю тебя! Сильно, очень. Я был разбит, когда узнал о тебе и твоей помолвке. Правда это или только ради камер, мне никогда не узнать, и может это к лучшему. Я был зол на тебя, долго не мог простить и отпустить, но после той съемки, увидев тебя, увидев огоньки счастья в глазах, направленные на меня, я понял, что был глуп. Может больше нет тех чувств, может с твоей стороны это было простое помешательство, но даже такая мелочь переворачивает все внутри. Я не могу находиться здесь, рядом с тобой, не зная, кто я для тебя и кем был. Но надеюсь, хоть чуть-чуть, но ты любила меня, хоть на мгновение. Ты самое лучшее, что случалось в моей жизни, самая прекрасная девушка и женщина для меня, и всегда такой останешься!
Прости, что был груб тогда, что обзывал. И это непростительно. Нужно извиниться лично перед тобой, но я как последний трус выбрал бумагу и ручку! Я бы хотел обнять тебя и поцеловать на прощание... но так было бы тяжелее, и вдруг ты, правда, счастлива с Питом. Мое появление стало бы крайне эгоистичным.
Я уехал в Бостон, телефон ты знаешь... Зачем я это пишу, не знаю. Наверно надеюсь, что ты ответишь и приедешь. Вот только я этого хочу ли? Зная все, что произошло. Я хотел сказать, что не держу зла на тебя, ведь на любимых долго злиться невозможно! Будь счастлива и любима, пусть и не со мной. Могло быть все иначе, уехав мы раньше в Бостон... Но все так, как есть и ничего не поменять.
Студия, в твоем полном распоряжении. Можешь преподавать, заниматься, все что захочешь! Я все еще ее владелец, и мои подчиненные знают, что ты особый и желанный гость.
Люблю тебя, Солнышко!
Больше жизни люблю!
Беззвучные слезы капают на платье, не оставляя следов. Он уверен в своих чувствах, в отличие от меня! Но... я же сказала, что мне... нравится Пит. Да это правда, но вынесу ли я жизнь рядом с ним, под гнетом и издевательствами? Если ничего не изменить, я погибну без свободы, подобно дикой своенравной и вольной птицы в клетке, пусть и в золотой.
Но сейчас важнее, то, что Гейл простил меня. Было бы лучше, если бы мы уехали вместе. Я бы не вспоминала забытые чувства, и мы были бы счастливы! Воспоминания греют оледеневшую душу, побуждая лед внутри трескаться.
Стук в дверь выводит меня из размышлений, а голос ненавистного, любимого Мелларка, и вовсе заставляет действовать быстро. Легким движением стираю слезы. А вот дальше начинаю мешкаться: разорвать письмо или оставить? Не хочу выкидывать это, как бы не было, но эта частичка
В дверь стучать все настойчивее, парень ругается и рычит. Первый глухой удар... Он выбивает дверь. Страх сковывает, и от безысходности прячу письмо под ногой. Время остается, и я не собираюсь открывать дверь в спальню. Что если он заставит меня встать? Пит увидит послание... Буквально выдираю бумагу и быстро прячу под покрывало. В эту же секунду залетает блондин.
– Я же сказал открыть, ты оглохла?! – кричит на меня парень. Он меня не слышал, надежды ушли в никуда.
– Это ты меня не слышал. – грустно улыбаюсь, опустив голову в бок и вниз. Печально смотрю на паркет, следя за изгибами деревянных жилок.
– Ты... Прости. – выдыхает Пит. Что? Я резко поднимаю взгляд и, не стесняясь, смотрю прямо в голубые глаза. Там сожаление, и частичка нежности. Сердце отбивает рваный, но быстрый ритм. – Я слышал тебя, и не только сегодня. В восьмом классе, тоже... Ты красиво поешь. – парень подходит ближе и присаживается на корточки передо мной. Я не двигаюсь, все также сижу на кровати, только глазами слежу за действиями блондина.
– Спасибо. – шепотом, выдавливаю я. Сейчас я способна только на это.
– Та песня, правда или нет? – задает главный вопрос Мелларк, беря мои ладони в свои. Тепло обволакивает и переносится по всему телу. Горько усмехаюсь:
– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос отвечаю я. Слов не находится. Зачем он здесь? Пришел отругать из-за побега, ведь там много журналистов, или пришел пожалеть... В любом случаи я не нуждаюсь в этом!
– Китнисс, ты еще видишь во мне прежнего Мелларка? Зачем это тебе? Лучше смирись с нынешнем. – сдвинув брови, серьезно, но мягко говорит Пит. – Я не знаю, что с тобой делать, честно. Вначале я хотел просто заполучить тебя, а сейчас... Мне плохо, от того что и тебе плохо. – от куда же в нем столько доброты, если только... в нем еще живет тот о кого я хочу вернуть!
– Я не буду мириться, и ты это знаешь. Пит, прошу, отпусти меня! Так будет лучше, правда. – слезливо прошу я
– Я не могу. – парирует напарник. С силой вырываю свои руки и вскакиваю с кровати.
– Зачем все это было?! Пришел убедиться, что ты сломал меня? Поздравляю, ты добился своего! Хочешь, что бы я тебя полюбила?! Я тебе подскажу: Я любила прежнего Пита Мелларка. Любила, правда! – срываюсь и надрываю голос. Слезы стекают по щекам, а значит, что я ранена. Ранена прямо в сердце – убита.
– Но... Не знал. Извини, я не должен был. Тебя отвезти домой или останешься здесь? – каменею. Чего он добивается?
– Отвезти.
Машина с резким звуком останавливается у дорожки, ведущей к дому.
– Спасибо, – холодно отзываюсь я, и уже открываю дверцу, как меня с силой хватает за локоть. Мелларк быстро притягивает меня и целует. Не страстно и требовательно, не властно и жестко, как обычно, чтобы показать превосходство. А мягко, ранимо, трепетно... Не в моих силах отказать, я подаюсь и отвечаю, но неуверенно, боясь, что это всего лишь сон, который разбивается на тысячи осколков об действительную реальность.