От ненависти до любви
Шрифт:
– М-м-м?
– Я вправду очень сожалею по поводу ребенка, которого ты потеряла.
Молодая женщина не пошевелилась. Ее удивило, что он вдруг заговорил сейчас на эту болезненную тему, однако же, не глядя ему в глаза, она безошибочно чувствовала, что он говорит искренне. Это можно было понять по его голосу.
– Я знаю, что ты чувствуешь. Я ощущаю то же самое.
– Ты ведь больше не винишь меня?
– Нет. Конечно, нет. Просто ты подвернулся мне под горячую руку, и я сорвала на тебе свою злость.
Ладонь Хантера
– У тебя еще будет ребенок. А возможно, и не один.
– Может быть, – вздохнула она, улыбнувшись, но в ее голосе не было радости.
– Ведь твое здоровье не сильно пострадало? Я имею в виду, у тебя еще могут быть дети?
– Да.
По тому, как расслабились его мускулы, Кари поняла, что напряжение, владевшее Хантером, отпустило его. Он был успокоен ее ответом, и ему было приятно, что они могут обсуждать эту щекотливую тему без стеснения и экивоков.
– У тебя обязательно будет ребенок, – категоричным тоном заявил он.
– Ты так уверенно об этом говоришь… – усмехнулась женщина. – Но для того, чтобы появился ребенок, нужны, знаешь ли, двое. Желаешь выступить добровольцем?
Его губы нашли мочку ее уха под светлыми локонами.
– Всегда к вашим услугам, мэм.
В этот момент Хантер действительно был готов на все. Он прижался к спине Кари и вошел в нее, лаская рукой густые вьющиеся волосы на ее лобке. Они вместе поднимались к вершине наслаждения и, в очередной раз взорвавшись криками, медленно спустились обратно, на грешную землю.
Тело Кари было покрыто мелкими бусинками пота и то и дело вздрагивало от сладостных судорог, прокатывавшихся изнутри. Перевернувшись, она легла поверх него. Как сексуально он выглядел: полуприкрытые в истоме глаза, удовлетворенная улыбка, влажные пряди волос, прилипшие ко лбу.
Нежность захлестнула Кари.
– Ну, почему, почему мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что я тебя люблю!
– Главное, что ты это все же поняла. Я этому очень рад.
– Я люблю тебя, Хантер.
– И я тоже люблю тебя.
Она прижалась щекой к его подбородку, он запустил пальцы в ее волосы и крепко прижал к себе.
С нескрываемым отвращением Пинки смотрел в стоявшую перед ним тарелку.
– Что это за чертовщина?
– Это не чертовщина, а завтрак, – твердо ответила Бонни.
– «Кровавая Мэри» – на завтрак?
– При чем тут «Кровавая Мэри»! Это обычный йогурт с гранолой. [11]
– Больше похоже на птичий корм. Или – птичий помет.
11
Подслащенная овсянка с орехами и изюмом.
– Пинки!
– О дьявол! – Он взял ложку, зачерпнул неаппетитное на вид месиво и сунул в рот. Пинки знал: пока
– Ну и гадость! Налей мне черного кофе, да покрепче, чтобы отделаться от этого мерзкого вкуса.
– Не слышу слово «пожалуйста».
– Пожалуйста, – буркнул он.
Женщина поставила кофейник рядом с ним и села за стол.
– Когда ты на мне женишься?
От неожиданности Пинки чуть не опрокинул горячий кофе себе на колени.
– Жениться? Кто и когда говорил о женитьбе?
– Я только что сказала.
– Так забудь об этом.
– Почему?
– Потому что я не собираюсь жениться.
– Назови мне хотя бы одно обстоятельство, которое бы этому мешало.
– Ты храпишь.
– Ты тоже.
– Вот видишь? Только представь себе двух храпящих людей в одной постели. Нам никогда не удастся заснуть рядом друг с другом.
– Мы и так мало спим, оказываясь в кровати. Это, кстати, еще одна убедительная причина в пользу женитьбы. Что, если я забеременею?
Ложка замерла на полпути к его рту.
– Вряд ли. Ты слишком старая.
– Большое спасибо, свинья ты эдакая.
– На здоровье.
– У нас похожие характеры, – не отступалась Бонни.
– Мы то и дело ругаемся.
– Только из-за того, что ты упрям как осел.
– А ты, видимо, нет?
– Между нами много общего.
– Ага, в частности, то, что мы уже далеко не первой молодости.
Она положила руку ему на ляжку и ущипнула ее.
– Судя по тому, как ты ведешь себя в постели, тебе еще рано хоронить себя. Этой ночью ты меня просто измотал, Пинки Льюис.
По его лицу пробежала довольная улыбка, но она тут же сменилась серьезным выражением.
– Я тут ни при чем. Это ты пытаешься загнать меня в гроб. Сначала женишь на себе, потом сведешь в могилу с помощью этих твоих сексуальных марафонов и получишь деньги по моей страховке.
Бонни согнулась от смеха.
– Придумай что-нибудь поумнее. Ну какая компания поведет себя до такой степени по-идиотски, что станет страховать это тело? – ткнула она его пальцем в живот.
Прежде чем Пинки успел придумать какой-нибудь достойный ответ, раздался звонок в дверь.
– Кто бы это мог быть? – проговорила Бонни. Как только она вышла, Пинки немедленно закурил, с наслаждением наполняя сигаретным дымом свои исстрадавшиеся легкие.
– О господи! – послышалось восклицание Бонни. – Какая радость!
Поначалу он подумал, что это заявился один из сыновей Бонни, но сигарета выпала из его рта, когда на кухню танцующей походкой вплыла Кари и заключила его в крепкие объятия.
– Боже мой, как я по вам соскучилась! Мы не виделись целых три месяца, – тараторила гостья. – Ой, что это такое? – Последнее восклицание относилось к содержимому стоявшей перед Пинки тарелки, в которую заглянула Кари.