От ненависти до любви
Шрифт:
Конечно, Сева не шел ни в какое сравнение с этими типами. Он не пил, не ругался матом, не размахивал кулаками. И дом себе построил, чуть ли не самый большой и красивый в районе. И машин у него не одна, не две, а пять.
У меня в наличии только служебный мотоцикл, но пользовалась я им крайне редко. Свой участок я предпочитала объезжать верхом – на таежные заимки и метеостанцию иначе не пробиться. Мой Воронок знает все козьи тропы в округе. А на занятия в школу я езжу на велосипеде.
Зимой я иногда запрягала Воронка в сани. Но он этого не любил, мог заупрямиться и встать посреди дороги.
Поэтому зимой я часто встаю на лыжи. Меня никто не принуждает рисковать жизнью в пургу и стужу, но я все-таки пару раз в месяц выбираюсь в дальние деревушки, чтобы их обитатели не забывали: капитан милиции Мария Лазарева всегда на посту.
Гнусавый Гришкин речитатив снова отвлек меня от копания в собственных проблемах. И слава богу! Этот процесс мог завести в такие дебри!
– Марья! – затянул свою песню Гришка. – Сними наручники! Куда я сбегу в такую грязюку?
– Ладно, – согласилась я, чтобы не слушать его вопли. – Давай сюда лапы!
Гришка с готовностью задрал руки вверх, и я сняла с него наручники.
– Ох ты! – выдохнул Гришка и принялся растирать запястья с такой откровенной радостью, словно только что избежал казни на электрическом стуле.
Сашка продолжал сопеть носом и всхрапывать. Хотя по характеру он менее буйный, чем Гришка, я решила не будить его и оставить в наручниках. Спит – и пусть спит. Быстрее протрезвеет. Мне тоже не мешало вздремнуть. По той причине, что днем выспаться вряд ли получится. Я закрыла глаза. Но то ли не прошло возбуждение после схватки на свадьбе, то ли ночные мысли меня растревожили – вздремнуть не получалось. К тому же Гришка никак не унимался. Теперь он принялся клянчить сигарету у Севы. И не успокоился до тех пор, пока тот не бросил ему на колени пачку «Кента» и зажигалку.
– Только две, – предупредил Сева Гришку. – Арестантам больше не положено! Привыкай помаленьку!
– Я тебе не арестант! Я – задержанный, – напыжился Гришка. Избавившись от наручников, он вновь обнаглел до крайности. – Я в прокуратуру жаловаться буду. За избиение, – он вытянул руки вперед, – и наручники.
– Чего? – рявкнул Сева и неожиданно резко остановил машину.
Сашка стукнулся лбом о спинку переднего сиденья, что-то замычал и выпрямился, тупо мотая головой и издавая нечленораздельные звуки.
– Сева! – крикнула я сердито. – Предупреждать надо, когда тормозишь!
От Сашкиной участи меня спасла хорошая реакция: я вовремя ухватилась за спинку.
Но Сева меня не услышал. Он сцапал Гришку за грудки и притянул к себе:
– Это на кого ты жаловаться будешь, гнида вонючая? На меня или на Марию?
– Да я чего? Я ничего, – залопотал Гришка, стараясь оторвать Севины руки от своей рубашки. – Пошутить нельзя, что ли?
– Брось его! – приказала я. – Куда он побежит?
– Пусть живет!
«Нива» снова помчала нас сквозь тайгу, навстречу серенькому рассвету.
Небо все светлело, светлело на горизонте, пока сквозь утреннюю мглу не пробились первые лучи солнца. Они залили золотом верхушки деревьев. Все вокруг заиграло,
– Рассвело! – вздохнул рядом со мной проснувшийся Сашка и робко поинтересовался: – Ты нас в район везешь?
– Нет, в Америку! На конкурс «Мистер Стальной Кулак»! – опередил меня Сева.
Я тронула его за плечо, и он замолчал.
– Везу! – ответила я. – Как ни крути, а поножовщина была!
– Так меня-то за что? – крайне удивился Сашка и погладил ладонь, перевязанную грязным бинтом. – Меня ведь Гришка пырнул. Я только защищался!
– Он тебя – ножом, ты его – табуреткой, – вздохнула я. – Какая разница, кто кого чуть не угробил? Вы ж не только друг на друга кидались, но и на окружающих. На счастье, вовремя вас связали. Был бы труп, была б другая песня.
– Так не было же трупа! – дружно взвыли дебоширы.
– Слава богу! – столь же дружно откликнулись я и Сева.
Я покосилась на Сашку. Он виновато улыбнулся и, жалобно шмыгнув носом, попытался вытереть его ребром ладони. Но это у него плохо получилось.
Тогда я сняла и наручники.
– Спасибо! – Сашка снова улыбнулся и потер запястья.
Я промолчала. В солнечных лучах задержанные мужики выглядели совсем уж неприглядно. Одежда – грязная, измятая, физиономии заросли щетиной, а дух – дух такой, словно после газовой атаки…
Наша машина тем временем выехала на асфальт, и теперь ее не трясло и не покачивало. К райцентру ведет приличное шоссе. Хотя езды до РОВД осталось на полчаса, я откинулась головой на спинку сиденья, закрыла глаза и, кажется, задремала.
Глава 2
Привел меня в чувство звонок мобильного телефона. Слава богу, Севиного – звонки на мой мобильник обычно ничего хорошего не сулят. Чаще всего меня тревожит начальство. Ему, известно, требуется от подчиненных одно: хорошие показатели в борьбе с преступностью. Недавно начальство и вовсе решило извести под корень преступность на вверенном мне участке и превратить его в образцово-показательный. Естественно, моими трудами.
Я, конечно, отвлеклась на мысли об утопических планах отцов-командиров, но все же невольно прислушивалась к тому, что говорил Сева. Впрочем, особой нужды прислушиваться не было: дорога позволяла Севе крутить баранку левой рукой, а правую он прижал к уху и восторженно орал в трубку:
– Откуда вы нарисовались? Сто лет вас не слышал, не видел!
Пара секунд ушла на то, чтобы невидимый собеседник что-то ответил, отчего Сева и вовсе захлебнулся от восторга:
– О чем разговор, Олег Матвеевич! Обязательно встречу! Я тут недалеко! С делами управлюсь, и – на станцию. К поезду успею. В войсках дяди Васи командиров не забывают!