От ненависти до любви
Шрифт:
Я перевела взгляд на потолок. Там сохранилось нечто, похожее на деревянную перемычку. Но луч света был слишком слабым, и я не смогла разглядеть, так ли это на самом деле.
– Посвети на пол! – снова попросила я Севу и присела, чтобы осмотреть основание плиты. И увидела! Из-под нее торчали какие-то лохмотья. Я потянула за них. Бесполезно!
– Свети! – крикнула я и, присев на четвереньки, попыталась рассмотреть, что же находится под плитой.
Мой радостный вопль «Есть!» всполошил летучих мышей. Они пронеслись над нашими головами, создав слабое подобие ветра.
– Смотри! –
– При чем тут твои родители? – опешил Сева.
– При том! – отрезала я. – Они с Волвенкиным работали в одной экспедиции.
– Твои родители погибли. Я слышал, как бабка просила Шихана похоронить их по-человечески.
– Они погибли где-то здесь! Я на сто процентов уверена, за этой плитой. Видишь, из-под нее торчат лохмотья. Это измочаленное дерево. Видно, падая, плита смяла деревянные стойки.
– И как ее поднять?
– Хотелось бы знать, – вздохнула я и принялась изучать пол, расчищая грязь и камни под ногами. Напрасно! Я оглянулась в растерянности. Получается, ловушка захлопнулась навечно? А все наши попытки попасть в тайник бесполезны? Об этом я сказала Севе. И добавила: – Надо возвращаться!
– Возвращаться? – заорал Сева. – Куда возвращаться? На нары? Ну уж нет, я эту плиту зубами грызть буду, но до клада доберусь! – Он дернул меня за руку. – А ты останешься со мной! Если что, сдохнем вместе!
Возбужденно дыша, Сева прижал меня к скале, полез под куртку, больно стиснул грудь, а затем укусил за шею. Я изловчилась и что было сил толкнула его. Но не рассчитала толчка. Сева упал на спину, выругался и стал подниматься на ноги, хватаясь за камни. Я прижалась к плите. Бежать некуда! Гримаса на лице Севы не сулила ничего хорошего. Сжимая в одной руке фонарь, в другой – пистолет со взведенным предохранителем, он приближался ко мне на полусогнутых ногах. Я лихорадочно шарила взглядом по сторонам, но только чудо могло спасти меня от пули в тесном закутке.
Вдруг луч Севиного фонарика осветил крест на стене, а под ним узкую каменную полку. Клянусь, несколько минут назад ничего там не было в помине. А может, я не разглядела ее из-за слабого освещения? В тот момент мне было не до загадок. Я думала, как посильнее врезать Севе, чтобы отключить его на время. На полке виднелся плоский кирпич, как раз по моей руке. Я схватила его и на миг забыла о Севе и опасности. Под кирпичом обнаружилось круглое отверстие с намертво забитым в него каменным клином. Я в этом убедилась, когда безуспешно попыталась его вытащить. Правая рука у меня бездействовала, а левой я управлялась с меньшим успехом.
Сева навис надо мной. Глаза его нехорошо блеснули, он по-кошачьи плотоядно облизнулся. А мне недостало размаха, чтобы ударить его.
«Конец тебе, Маша!» – подумала я и с досады хватила кирпичом по камню, торчавшему из отверстия. Нет, он не вылез наружу, но утопился, как кнопка.
Все вокруг затряслось, завибрировало, загудело, отчего я совершенно перестала что-то соображать. Послышался жуткий и долгий скрип, почти стон, и затем – тяжелый удар. Все вокруг
Наверно, я что-то кричала. Возможно, звала маму. Не помню… Новый толчок – и пол ушел из-под ног, а я полетела в черную бездну. Мне показалось, что перед этим я услышала еще один звук: странный, задыхающийся, очень короткий, больше смахивающий на кашель или судорожный всхлип. А затем кряхтящий, капающий шум, будто сжали огромную влажную губку…
Глава 31
Я пришла в себя в кромешной темноте и попробовала встать. Что-то металлическое загремело и покатилось по камням. Без света я не могла разобрать, что именно. Я осторожно ощупала здоровой рукой пространство вокруг себя. Какие-то ящики… Бочки… Неужто я в воеводской ухоронке?
Меня это не обрадовало. Все случилось так внезапно, а вокруг было так темно, что меня захлестнула паника.
– Сева! – позвала я тихо. И второй раз, намного громче: – Сева! Ты здесь?
Я прислушалась. Абсолютная тишина! Осторожно ступая и вытянув перед собой руки, я принялась исследовать окружавший меня каменный мешок на ощупь. Периодически я звала Севу, хотя понимала, что не получу ответа. Темнота давила, я задыхалась в замкнутом пространстве. Под подошвами что-то хрустело, звякало, глухо стучало. А еще вокруг витали запахи: старого тряпья, плесени, гнилого дерева и истлевшей кожи. Так воняло в лавке старьевщика, который лет пять назад собирал всякий хлам по деревням моего участка. Однажды мне пришлось обыскивать его хибару на предмет укрывательства ворованного барахла, так что эту вонь я запомнила надолго.
Но я обращала мало внимания на то, что извне. Главное – мое внутреннее состояние. Что толку сходить с ума? В безумной ярости рвать на себе волосы и крушить все, что попадет под руки? Все равно ничего не изменишь! Эти камни слишком прочные, чтобы пробить их головой. Рано или поздно, но конец все равно придет. Без воды я протяну в лучшем случае пару дней…
Почему-то я думала об этом без особого сожаления. Видно, на самом краю, без капли надежды на спасение смерть воспринимается без истерик и рвущих душу страданий, как что-то неизбежное, как избавление от б'oльших мучений.
Вдруг нога утонула в чем-то мягком, и я инстинктивно отпрянула в сторону, ударившись плечом о стенку. Она была гладкой. Ни щербинки, ни выбоинки. Чем не кладбищенское надгробие! А еще я подумала, что размеры моей темницы не так уж и велики. Правда, намного просторнее обычной могилы! Но эти ассоциации опять же не слишком меня расстроили. Вероятно, потому, что я не до конца осознала реальность происходящего.
Что-то подкатилось под ноги. Я машинально нагнулась. Фонарик? Значит, Сева тоже здесь? Но почему не отзывается? Я снова позвала его и включила фонарь. Он светил слабо, видно, села батарейка. Я, понимая, что свет скоро погаснет, принялась озираться по сторонам и орать как оглашенная: