От первого до последнего слова
Шрифт:
– И мужик из фуры ударился сильно. Небось сотрясение мозга у него.
– И еще парень какой-то, весь в крови.
Пульс под пальцами Долгова все учащался, и дыхание стало поверхностным. Где, черт бы ее побрал, реанимация?!
– А парень, который в крови, идти может или нет? И женщина?.. – спокойно спросил Долгов.
– Да, вроде они на ногах.
– Тогда пусть ко мне подойдут, я посмотрю.
Вдали завыла сирена, и Долгов оглянулся, но ничего не увидел. По закону подлости, это наверняка ГАИ, а не «Скорая»! Так всегда бывает,
Лежащий снова застонал, и Долгов сказал ему, чтобы тот, когда поправится, изложил на бумаге краткий курс менеджмента и прислал ему, Долгову, по электронной почте.
На третьем курсе на лекциях по общей хирургии профессор Потемин любил цитировать Бехтерева, который утверждал, что если больному после разговора с врачом не стало легче, то это не врач.
Долгов помнил об этом всю жизнь.
Завывания сирены приближались, но машины все еще не было видно.
– Вот он, который в крови! Вы его позвать велели!
Долгов быстро посмотрел. Широкоплечий человек в кожаной куртке и кожаных же штанах стоял, держась рукой за лоб. Крови было не слишком много, но все же подкапывало, и он все время морщился и пытался отряхнуть куртку.
– Голова болит?
– Все болит! – плачущим голосом сказал кожаный. – Где эта «Скорая», мать ее! И куртку всю изгадил, а я ее только купил! Во всем этот придурок виноват! Машину раскурочил, а она новая, я ее только купил!..
И кожаный сделал движение, будто собирался пнуть лежащего на асфальте в бок.
– Ногу убери, – сказал Долгов совершенно спокойно, но как-то так, что кожаный моментально съежился и пожух, снова забухтел что-то про свою куртку и про то, что везде болит.
Из крайнего правого ряда, освещая вечереющее шоссе всполохами мигалки, протиснулась желтая реанимационная машина и стала рядом с долговским джипом.
Долгов поднялся с коленей, давая место врачам со «Скорой».
– Что тут у вас?
– Разрыв тканей на бедре и, похоже, перелом. А может, просто ушиб. Двусторонние переломы ребер, может быть, легкое задето, во рту была кровь, хотя пока нарушений дыхания нет.
– Харкал? – живо спросила женщина в желтой куртке, присела и раскрыла чемоданчик.
– Нет. Возможно, внутрибрюшное кровотечение. Притупление везде.
– Вы кто? – спросила женщина.
– Хирург.
– Поня-атно, – протянула она, пристраивая на иглу ампулу. Санитары раздвигали носилки. – Кололи что-нибудь?
Долгов усмехнулся.
– Обезболивающее из автомобильной аптечки.
– Ребята, давайте осторожненько переложим! Терпи, парень, уже немножко осталось! И там еще одна «Скорая» на подходе из сороковой сейчас будет. А вы сами-то живы-здоровы, хирург?
– Да я просто мимо ехал.
– Поня-атно, – снова протянула женщина.
Санитары покатили носилки к распахнутым дверям реанимационной машины, люди расступились и снова вяло сомкнулись.
– В той машине еще кто-нибудь есть?
– Я не смотрел.
На ходу
– Ну все! – прокричала она сквозь автомобильный гул.
– С богом! – прокричал в ответ Долгов.
Желтые двери закрылись, «Скорая» тронулась и вдруг изо всех сил завыла сиреной, как будто в грудь воздуху набрала.
До приезда гаишников и еще одной «Скорой» Долгов врачевал мелкие порезы, ушибы и переломы. Собственно, перелом был только один, у маленькой плачущей женщины из машины, которая стояла поперек дороги, а водитель фуры почти не пострадал, только говорил невнятно, и Долгов все не мог понять – то ли от шока, то ли у него такая речь, то ли он просто с бодуна.
Приехавшие гаишники первым делом осведомились, есть ли трупы, и, узнав, что нет, а самого тяжелого увезла «Скорая», совершенно расслабились. А и в самом деле, куда спешить-то?.. Подумаешь, авария! Таких аварий в день десяток бывает! А тут все обошлось – вон как их переколбасило, но трупов нет! Считай, дешево отделались!
Пока замеряли расстояние, перекрыв МКАД совсем, пока ходили вокруг фуры, пока фотографировали повреждения, Долгов все бинтовал какие-то раны и объяснял фельдшеру со «Скорой», что плачущую женщину надо бы на рентген, а тому, что в кожаной куртке, хорошо бы томограф, потому как бровь у него рассечена довольно сильно, так что, скорее всего, головой он приложился изрядно.
Фельдшер слушал совершенно равнодушно.
– Вы кто?
– Хирург, – повторил Долгов, и фельдшер вдруг взглянул с интересом.
– А я вас знаю, – объявил он радостно, совершенно позабыв и про женщину с переломом, и про парня с рассеченной бровью. – Вот, ей-богу, знаю!.. Вы по повышению квалификации лекции читали! Читали, да?
– По… какому повышению?
– Ну как же! В институте усовершенствования врачей. Читали?
Долгов, который только и делал, что где-то читал какие-нибудь лекции, признался, что читал.
– Ну вот, я же говорю! – радостно сказал фельдшер. – А у нас в то время семинарчик был в том же институте, и меня послали! Тоже вроде по повышению! Все хорошо, только заставили экзамен сдавать, а кто не сдал, тому, значит, зарплату не прибавили! Какая-то комиссия это называется! А! Квалификационная, вот какая!
Высоченный Долгов смотрел на него сверху вниз.
– Вот там я вас и засек! К вам еще народ ломился, в коридоре стоял! Да?
Долгов пожал плечами.
– Может, вы поедете уже? – негромко спросил он у разговорчивого фельдшера. – Больные ждут. И перелом сложный.
– Да тут каждый день аварии! Видите, поворот какой! Мы сюда как на работу ездим, хоть время засекай, ё-моё! Или утром, значит, или вечером обязательно здесь кто-нибудь или перевернется, или вообще до смерти убьется! – Он еще посмотрел на Долгова, сияя улыбкой, показывая желтые прокуренные зубы. – Ну как же я вас узнал!.. Вот не ожидал!