От первого лица

Всем привет, а мне респект и уважуха, но лучше бы, конечно, деньгами. Вот Вы от нефига делать читаете мои книги, да ещё имеете наглость их критиковать, ну а я создаю их в поте лица своего, не получая никакой благодарности. Однако я уже начал ваять свою пятую книгу, не закончив четвертую. Так уж получилось. Где-то в середине года две тысячи двадцать второго от Рождества Христова я принялся за эту самую четвёртую книгу, но через несколько месяцев мне надоело её писать, и я уехал в Абхазию, где и имел твёрдое намерение продолжить начатое, но не тут-то было. Случилось страшное. Я забыл в Москве своё любимое гусиное перо. Если бы я уехал в Будапешт, так и фиг бы с ним, с пером-то. Поймал бы я гуся, да и выдрал бы у него перо из жопы, делов-то, а вот в Абхазии гусей нет совсем, ну а куриными перьями писать не по понятиям. Западло. Кроме гусей в Абхазии почему-то нет ни одной типографии ГосЗнака, ну а писать книги на туалетной бумаге просто глупо. Ну, какая же книга получится, если её писать на туалетной бумаге ещё и куриным пером? Правильно! Полное говно получится.

Чего-чего, ну а говна-то у нас и так хватает. Вот и пришлось мне отложить создание четвёртого опуса до возвращения в Москву.

Самое противное то, что в поезде нельзя курить, и именно по этой причине я и решил написать пятую книгу, не закончив предыдущую. Если ж Вы её осилите, то может быть и увидите связь между моим решением и идиотским антитабачным законом, но это не обязательно. На хрена оно Вам нужно? Впрочем, и чтение моих книг, как я уже неоднократно писал, до добра не доведёт, тут можно и в психушку загреметь. Лучше купите себе полное собрание сочинений дедушки В.И. Ленина и учите наизусть его разумное, доброе, вечное. Так оно понадёжнее будет. Деменция гарантирована в самые кратчайшие сроки. Как это ни противно, однако я учёл все пожелания всех четырёх моих читателей и отважился написать книгу не совсем в моём формате. Нечто среднее между Мопассаном и Набоковым. Совсем без мата и совсем без сюрреализма, но самое главное – совсем без политики, ну может быть только самую малость, чтобы никто не обиделся. Я долго думал, как обозвать свою книгу. Первое, что пришло мне в голову, были Записки Сексолога, по аналогии с Записками Охотника, которые сочинил Иван Сергеевич Тургенев. Слегка подумав, я решил, что правильнее будет назвать её Пиписки Сексолога, как-то честнее, но и этот вариант мне не понравился по зрелом размышлении. Тогда-то я и решил, что назову своё творение весьма загадочно и неоднозначно. Возможно, загадочность и неоднозначность появилась благодаря Лидии Раевской, но я и сам весьма сильно сомневаюсь в этой версии.

Лицо лицу рознь. Если ж кому-то пришло в голову, что если Первое Лицо у нас В.В. Путин, то и книга моя будет написана типа как Откровения Путина, то тут неувязочка, ибо не для всех Путин Первое Лицо. Для некоторых таковым является Сталин, но и это не совсем верно. Для некоторых, коих нет среди моих читателей, но всё же, Первым Лицом может быть Магомет, Будда или Шива, но если быть до конца последовательным, то Первым Лицом является Господь Бог. По сути своей последнее утверждение верно, так это по сути, но по форме это не совсем так. Есть такие понятия в литературе как повествование от первого лица и повествование от третьего лица. Я не люблю повествовать от первого лица и на то есть причины, не то чтобы веские, но они всё-таки есть. Повествование от первого лица напоминает мне автобиографию, а от этого слова меня начало тошнить после того, как я писал эту гадость с целью трудоустройства в КГБ. Вторая же причина заключается в том, что негоже мнить себя Первым, ибо моментально можно стать Последним. Третья причина – жена, которая может неправильно истолковать мои откровения, хотя и это маловероятно.

И так, я обозвал своё бессмертное творение «От Первого Лица», но не стоит думать, что это моя автобиография. Если слегка проанализировать то, что я писал в предыдущих абзацах, то может показаться, что это будет книга о моих подвигах на ниве совокупления, но и это не совсем так. Дело тут в том, что в отношениях с прекрасным полом меня больше интересует психология, а не физиология. Второй аспект заключается в том, что я считаю сексологию лженаукой, и именно по этой причине я и оказался от названия Пиписки Сексолога. Конечно же, в этом моём монументальном труде речь пойдёт о некоторых моих похождениях, но далеко не обо всех, а только о самых нелепых, ибо если я начну писать про всех своих дам и не дам, то Вы точно свихнётесь, ибо имя им Легион. Короче говоря, чтобы никто не сошёл с ума от моего сюрреализма, я решил изваять новую книгу из нескольких новелл в духе критического реализма с некоторыми фрейдистским заморочками, типа как у Ричарда Олдингтона. Безусловно, некоторая эротика будет имеет место, но исключительно для разнообразия повествования. На всякий случай повторюсь для особо одарённых. Эта книга не является моей автобиографией, а только лишь антихудожественным произведением, написанным от первого лица, тем не менее, она полностью основана на реальных событиях.

Чуть было не забыл сказать пару слов о лженауке. Когда мне было лет эдак пятнадцать, у меня возникло желание стать сексологом. Всё из-за Поля Дельво и дедушки Зигмунда. Один писал картины вызывающие эротический зуд, это не я придумал, а Никита Сергеевич Хрущёв, тогда как другой писал книги о сексе, но они не вызывали эротического зуда. Такая вот незадача. Что до меня касательно, так я сумел сформулировать в столь юном возрасте основной вопрос сексологии. Не стоит думать, что он был схож с основным вопросом Марксистско-Ленинской Философии. Отнюдь нет, хотя Научный Коммунизм, как и сексология, является не чем иным, как лженаукой. Вопрос первичности тех или иных половых признаков не вызывал у меня сомнений даже в тринадцать лет, ну а вопрос, что было раньше курица или яйцо, меня вообще никогда не волновал. Тут скорее Гамлет подсказал. Даст или не даст – вот в чём загвоздка. В дополнение к основному вопросу как бы появлялись два дополнительных. Если не дала, то почему? Если ж дала, то зачем? Поначалу всё было, в общем, хорошо, однако неожиданно возникло препятствие.

Дело было в том, что в девятнадцать лет я зачем-то женился. Казалось бы, что давать должны были реже, но стали давать чаще. Вот такой, однако, парадокс. Казалось бы, всё должно быть наоборот, так нет ведь, не тут-то было. Этот факт противоречил нормам советской морали и формальной логике, зато с буржуазной точки зрения Фрейда,

всё так и должно было быть. Я же был полностью согласен с Фрейдом, однако, когда я развёлся с первой женой, то давать реже не стали, но и чаще – тоже. Разобраться в этой ситуации было не так-то просто, ну и меня начал мучить вопрос, который постоянно мучил всю русскую интеллигенцию. На фига оно мне надо? В результате того, что я так и не нашёл ответа на этот мучительный вопрос, основной вопрос сексологии приобрёл несколько иную форму. Брать или не брать? Формальная логика способна давать ответы только при условии, что Вы свято соблюдаете принцип «Всё как у людей», вот только я этот принцип никогда не соблюдал. Фрейд тоже не давал вразумительного ответа, но я и сам понял, что пришло время во второй раз жениться, что я и сделал. Следует лишь добавить, что со второй женой я живу уже тридцать шесть лет и очень этим доволен.

В тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году я поступил в аспирантуру по специальности Фундаментальный Анализ и очень быстро понял, что сексология и марксизм суть лженауки, да и Фрейд не совсем безгрешен. Тогда я смачно плюнул на сексологию и растёр соплю ботинком. Надеюсь, что Бог меня простит за это и за все прочие мои творения, а так же и за то, что я натворил не пером, а тем, что называется матерным словом из трёх букв. Вот как-то так. Через несколько часов уже наступит Вальпургиева Ночь, плавно переходящая в пролетарский праздник, а с раннего утра пролетарии отравленные метанолом, который им принесли злые Валькирии, будут солидарно похмеляться, а я буду летать вместе с Валькириями до тех пор, пока не окончу эту книгу, ну а потом вернусь к написанию четвёртой, наверное. Там видно будет. Имеющий глаза, да не увидит. Кстати, чуть было не забыл. Скоро хохлы пойдут в последний бой, но не с интернационалом, а просто так, а может и не пойдут совсем. Кто ж их знает, убогих-то? Тут без пузырька не разберёшься.

Извините, за слишком длинное предисловие, постараюсь сделать саму книгу как можно короче. И так, читайте мой опус под названием Az Elso Szemelyuto.l Скромно надеюсь, что он Вам не понравится, ну и вы его используете по прямому назначению. Искренне Ваш Horgos Laszlo.

30 апреля 2022 года от Р.Х.

Был конец лета две тысячи двенадцатого года. Нелёгкая занесла меня туда, куда лучше не попадать, а именно в больницу. В общем-то, ничего серьезного, но всё равно неприятно. Проснулся я рано и ещё до завтрака, вышел на прогулку и на перекур. Погода была хорошая, и я с удовольствием устроился на лавке и закурил. Сделав пару затяжек, я увидел, что ко мне направляется священник. Следовало бы заметить, что больница была не простая, а при Московской Патриархии, и попов в ней было вполне достаточно. Кроме служителей культа были и иные обитатели, и самое неприятное было то, что к больнице была приставлена надзирательница от Патриархии, неприятная тётка неопределённого возраста. Она совершала обход территории несколько раз в день и с нескрываемой ненавистью сверкала глазами на курильщиков. Видимо, время обхода ещё не наступило, и надзирательница ещё не начала нарезать круги, однако, вместо неё нарисовался вполне благообразный Батюшка примерно моего возраста. Он достаточно уверенно дефилировал к моей лавке, из чего я сделал вывод, что лекции о вреде курения мне не избежать. Пока он шёл в нужном направлении, меня посетили некоторые странные мысли.

В раннем детстве у меня была стойкая иллюзия, что все учителя суть люди необычные, типа как другой биологический вид. Я был уверен лет до десяти в том, что они живут какой-то особенной жизнью, совсем не такой как все остальные, но эта иллюзия постепенно начала рассыпаться и окончательно рассыпалась, когда я женился на учительнице. С попами дело обстояло значительно сложнее. В раннем детстве я вообще ни одного попа не видел, да и думать о них мне не было никакой надобности. Первого живого священника я увидел только лишь тогда, когда сам пребывал уже в пубертатном периоде своего жизненного пути, и по этой причине думать о сущности священнослужителей мне было недосуг, ибо думы мои были по большей части о женских прелестях. В это время в стране Невыполнимых Советов главной религией был Атеизм, но мне почему-то ближе было православие, однако вовремя покреститься мне было почему-то некогда, хотя я регулярно собирался это сделать, ну и дотянул с этим процессом аж до девяносто восьмого года. Тогда я тоже не утруждал себя мыслями об особой миссии духовенства, но был уверен, что она имеет место быть и никак не иначе. Пока благообразный Батюшка добирался до моей персоны, я зачем-то успел озадачить себя этим архиважным вопросом, но решить его не успел.

Когда Батюшка достиг своей цели, я выбросил окурок в урну, сделав умное лицо. Поначалу у меня возникла мысль свалить в палату, но это было невежливо. Сделав совсем умное лицо, я пожелал Батюшке доброго утра и стал ждать, когда он расскажет мне о том, как дьявол искушает меня вонючим окурком, за что мне придётся гореть в Геенне Огненной. Не все ожидания сбываются. Если не сбылись худшие ожидания, то это – уже счастье. Вот мне и привалило. Батюшка тоже мне пожелал доброго утра и спросил: «О чём задумался, сын мой?» Помня о том, что людям приятно слышать не правду, а то, что они хотели бы услышать, я уверенно ответил: «О грехах моих тяжких и бренности бытия моего». Батюшка улыбнулся и задал из вежливости ещё один вопрос: «Неужто, ты убил кого-то?» Настала и моя очередь улыбаться. «Упаси Боже! Куда уж мне», – ответил я: «Я исключительно по мелочи. Вот никого не трогаю, только сижу и курю». Батюшка засмеялся и, достав сигарету, закурил. «Так я тоже покурить вышел, пока наш Цербер молится. Ну, до чего же противная тётка», – ответил он, выпустив несколько колец сизого дыма. Все мои иллюзии относительно священников рухнули мгновенно. Как бы странно это не выглядело, но священникам ни что человеческое оказалось не чуждо.