От плоти и крови
Шрифт:
– Черт!
– Ничего страшного, они вряд ли рассердятся. Но, как я сказала, родители не могут знать всего. Поэтому кто-то должен помогать им. Ты должен стать президентом и приглядывать за Трэвисом и Итаном. Да и за мамой с папой. Мне нужно знать, что с ними все будет в порядке. Пожалуйста. Это очень сложная работа. Сделать так, чтобы все выполняли свои обязанности и занимались уроками. И при этом не слишком командовать, иначе ничего не выйдет.
– Но ты-то командуешь! – возразил Колин, шутливо толкая сестру.
– Поверь,
Они остановились на возвышенности, откуда их мать когда-то давнымдавно впервые увидела ферму и где впервые за долгое время ощутила надежду.
– Я могу стать президентом, – пробормотал Колин. – Я уже говорил тебе, что могу.
– Отлично.
Фэллон обняла брата, и они вместе посмотрели вниз, на дом.
Итан кормил собак. Трэвис собирал бобы в огороде. Отец возвращался с ближайшего поля, ведя в поводу одну из лошадей. Мама перебирала пряности, но при виде мужа выпрямилась и помахала ему.
Фэллон была уверена, что навсегда запомнит эту картину. Куда бы ни направилась. И что бы ни должна была сделать.
День за днем, ночь за ночью Лана наблюдала за детьми, удивляясь самой себе. До Приговора она думала о том, чтобы стать матерью, но не скоро, а когда-нибудь потом. Она наслаждалась комфортной жизнью горожанки бок о бок с любимым мужчиной.
Магия казалась скорее развлечением, чем серьезным занятием, да и сил хватало лишь на то, чтобы зажечь свечу.
Лане нравилось работать в ресторане, так что планы на собственный бизнес были такими же, как мысли о детях: далекими и неоформленными.
Она жила с писателем, чьи книги завоевали популярность. Он, в отличие от возлюбленной, воспринимал дар серьезно и обладал куда более значительными способностями. И все же в прежние времена магия была бледным подобием той мощи, которая царила теперь.
Любовь Макса и Ланы все еще ярко сияла новизной, и будущее казалось безграничным.
А затем наступил конец света. Все, что они воспринимали как должное, растворилось в дыму, в крови, в карканье кружащих ворон. В момент вспышки той январской ночью была зачата не только Фэллон. Началась новая жизнь в совершенно другом мире.
За несколько месяцев, что прошли между тем зимним вечером и летним днем, когда Лана встретила Саймона, она изменилась так, что прежняя горожанка не узнала бы в ней себя. Изменилась не только из-за беременности, не только из-за возросшей магической силы, но и внутренне, на глубинном, фундаментальном уровне.
Но и та голодная, отчаявшаяся, горюющая жертва преследования, которую Саймон обнаружил в курятнике, ничем не напоминала женщину, которая лежала сейчас без сна в объятиях мужа и прислушивалась к неумолчному уханью филина в прохладном мраке осенней ночи.
Эта женщина знала любовь, что длится не днями,
Их мир.
Но за пределами фермы существовал и другой мир. Лана жила там, сражалась и едва не погибла. Едва унесла оттуда ноги.
И теперь, после всех потерь и обретений, горя и радости, ей предстояло отправить дочь в тот ужасный мир, наполненный кровью и дымом.
– Мы всегда можем отказаться, – тихо произнес Саймон, погладив жену по волосам.
– Ты что, научился читать мысли? – фыркнула она, придвигаясь ближе.
– Это несложно, мы думаем об одном и том же. Фэллон еще совсем дитя, Лана. Согласен, мы никогда не скрывали от нее предназначения, старались честно и прямо рассказывать обо всем, но она еще слишком юна. Может, еще раз объяснить, что мы поддержим ее, если она решит никуда не уходить? Она не обязана куда-то уходить.
– Ты прав, мы никогда не лгали ей, не таили секретов. И мне кажется, она узнала бы, даже если бы мы попытались. Внутри ее живет нечто большее, чем мы все. Я это чувствовала еще во время беременности. И чувствую сейчас.
– Помнишь первую весну Фэллон? – вдруг спросил Саймон. – Мы работали в огороде, а она спала в тени под старой яблоней, рядом с Харпером и Ли. И спустя какое-то время начала заливисто смеяться. Вокруг нее порхали сотни бабочек и те огоньки…
– Феи. – Лана улыбнулась, вспомнив тот момент. – Она позвала их.
– А ведь Фэллон тогда не умела еще даже ходить. Знаю, что она уже не маленькая, но ей ведь всего двенадцать…
«И скоро исполнится тринадцать, – подумала Лана. – Всего через несколько дней».
Она рассеянно перебирала звенья висевшей на шее Саймона цепочки, на которой он носил медальон с образом Архангела Михаила.
– Она решила уйти.
– Ты не знаешь этого наверняка.
Лана не ответила, только молча положила руку на грудь мужа.
Под этой маленькой ладошкой сердце Саймона замерло от боли. Он нежно сжал тонкие пальцы жены.
Они пообещали друг другу выступить единым фронтом, когда настанет время принимать решение, и поддержать Фэллон, что бы она ни выбрала.
– Думаю, это объясняет, почему малышка не спорила с братьями последние несколько дней. Она уже сказала тебе? – уточнил Саймон.
– Нет. Не вслух, во всяком случае. Я знала, каково предназначение Фэллон, с самого ее рождения и даже раньше. Это понимание исходит изнутри, из самой глубины души. Время исполнения пророчеств приближается. И мне это ненавистно. – Лана спрятала лицо на груди мужа. – Она наша малышка, Саймон, и мне все это ненавистно.
– Мы можем придумать способ остановить это, остановить Фэллон.