От полюса к полюсу
Шрифт:
точками был сильно вогнутый полумесяц, где русская карта давала обозначения на всем
южном побережье австралийской антарктической территории.
— Мы слышали, что ваша австралийская экспедиция в прошлом месяце впервые
высадилась на ненанесенный на карту берег Оутс Ленд, — сказал Сомов. — Мы уже там
побывали.
Сомов открыто говорил о многих вещах: о размерах советской экспедиции, о самой
низкой температуре, о самом толстом льде.
— Как будет
— «Харьковчанками», большими тракторами, созданными в Харькове. У нас их три в
Мирном, и, возможно, все будут использованы. В каждом из них два водителя, штурман,
радиооператор и 12 исследователей. Люди живут в самой «харьковчанке», в ней есть
койки, кухня, кресла, радиокомната, снегооттаиватель и лаборатория.
Трактор тащит тяжелые сани, груженные топливом. 35 тонн, 500—550 лошадиных сил, —
он показал фотографию.
— Дралкин, руководитель Мирного, возглавит экспедицию, — продолжал он. — Они
пройдут через геомагнитный полюс, Южный полюс и полюс недоступности. На Южном
полюсе они, возможно, отпразднуют Новый год вместе с американцами, которые там
живут. Мы все друзья в Антарктиде. Экспедиция закончится в новой базе Лазаревская,
которую мы построили на побережье Принцессы Марты. Переход к Лазаревской от
полюса недоступности — самая тяжелая часть пути. Никто не уверен, что это можно
сделать. Не исключено, что наша экспедиция может добраться до Лазаревской так поздно,
что им придется провести во льдах весь 1960 год.
Я согласился, что невозможно представить себе более трудный и пустынный маршрут.
— В Антарктике везде, куда ни пойдешь, — приключения, и притом опасные, —
продолжал Сомов. — Есть трещины в 1 000 метров глубиной. — Он покачал головой и
сделал вращательное движение пальцами, чтобы показать, как нечто падает вниз, вниз...
— Но у наших «харьковчанок» широкие гусеницы, — прибавил он, разводя руки, чтобы
показать ширину.
— Можно ли использовать подводные лодки для антарктических исследований? —
спросил я.
— Нет, — ответили они оба с Дзердзеевским. — Антарктида — это континентальная
масса, и подводная лодка мало что может сделать. Это не Северный полюс, который по
сути — покрытое льдом море...
— Вы вернетесь в Антарктику на будущий год? — спросил я Сомова.
— Не знаю, но надеюсь, — ответил он».
Надежды его не оправдались — помешало семейное горе. Когда осенью I960 года «Обь»
готовилась к отплытию, тяжело заболела и вскоре умерла жена Сомова Серафима
Григорьевна. Уехать от нее в момент опасной болезни он не мог. Он понимал: за
преданную
бесследно постоянное напряжение нервов, беспокойство за того, кто проводит лучшую
часть жизни во льдах. Он тяжело пережил свое горе, болел и сам и не вдруг включился в
работу. Понадобилось восемь лет на то, чтобы Михаил Михайлович решился снова
создать семью.
Но жизнь не ждет, у нее нет остановок. Сомов продолжал работать в интересах науки и
для укрепления взаимопонимания между народами. Он всегда находил те слова, которые
проникают в сердце собеседников, будь это даже люди из самых далеких стран. Он не
видел в этом своей заслуги, для него это было естественно, это была его жизнь. Он
отмечал: «Необходимость во взаимной помощи в Антарктике возникает часто, почти
ежедневно. Поскольку на такие случаи не существует специальных положений и
инструкций, то возникающие проблемы решаются на месте быстро и оперативно, причем
решаются так, как подсказывает совесть и дух товарищества, который царит сейчас на
Антарктическом континенте.
Антарктика пока что продолжает оставаться парадоксом нашей планеты — на самом
отсталом в своем развитии материке осуществляются самые передовые в мире идеи
дружбы народов, на самом холодном континенте возникают самые теплые
взаимоотношения между людьми».
Страна уважала, ценила заслуги и награждала своего верного сына, талантливого
ученого-организатора и общественного деятеля. В числе других наград его грудь
украшали уже три ордена Ленина. Географические общества разных стран считали за
честь назвать его своим почетным членом.
Еще в феврале 1959 года Сомов был приглашен Шведским королевским обществом
антропологии и географии в Стокгольм для вручения ему золотой настольной медали
«Вега». Она вручалась за большой вклад в организацию и руководство широкой и
плодотворной научной деятельностью советских экспедиций в полярных районах, и
прежде всего в период Международного геофизического года.
Эту медаль нередко вручал сам король. По ритуалу полагалось являться во фраке и при
цилиндре. В советском посольстве Сомова экипировали как положено. Медаль была ему
вручена известным шведским географом Хансом В. Альманом.
В 1961 году по аналогичному приглашению М. М. Сомов вылетел в Лондон. Британское
королевское географическое общество награждало его золотой настольной медалью
Патронессы. Вручила медаль принцесса Марина, герцогиня Кентская.