От пращуров моих (Часть 1)
Шрифт:
спокойно и негромко сказала:
– Она еще в сознании.Она будет рада тебе.
Я почему-то стащила платок с головы и подошла к постели
бабушки....А бабушка лежала на подушках, по-крестьянски пов
язанная белым платочком; ее лицо стало совсем-совсем малень
ким и морщинистым, глаза запали очень глубоко,но смотрели из
впадин своих умно и просветленно, как-то особенно по-живому
мерцая. Но больше всего меня поразили ее сложенные на груди
руки:
золей было на пальцах, такие вздувшиеся, крупные, синие вены
увивали их. Это были руки женщины, которая из своих восмиде
сяти семи лет работала ровно восемьдесят, руки матери, кото
рая родила, кормила, пеленала и поднимала четырнадцать чело
век детей и множество внуков и даже правнуков, и пережила и
похоронила многих из них, и закрывала им глаза этими же рук
ами, и бросала первую горсть земли в их могилы. Я глядела на
ее махонькое, чуть теплящееся лицо, на живо мерцающие глаза
и на ее огромные руки с небывалым трепетом, почти со страхом,
и вдруг подумала, что за всю свою жизнь я ничего-ничего хор
182
ошего не сделала и даже не сказала бабушке - вот с этими жи
выми глазами, с этими руками....Как я могла, чтобы так полу
чилось? Я вспомнила вдруг также, как она водила меня в баню,
сажала в шайку с "холодненькой" водичкой, высасывала из глаз
щипучее мыло и потом покупала у ворот бани черный и дико
сладкий "рожок" или давала выпить кисленького квасу. А я?
Что я сделала хорошего ей, тете Варе, отцу? Ничего. Мне
не до них было,....
Бабушка моя находилась как бы в полузабытьи, глядя на
стену, когда я присела около.
– Мама, - окликнула ее тетя Варя,- к вам Ляля пришла про
ститься.
Глаза ее стали живее, и огромные руки зашевелились.
– Варька, - сказала она строго,- что ж ты госпиталь в та
кое время бросила?
– Там меня заменяют, мама, - покорно ответила тетя Варя и
повторила: - К вам Лялечка пришла, вы видите?
Бабушка повернула ко мне голову, долго молча глядела на
меня с неизъяснимой нежностью и любовью.
– Лялечка...внучка моя первая....Безбожница ты....комсом
олка....Ну,все-таки дай я тебя благославлю. Не рассердишься?
– Нет, бабушка, - ответила я.
.....она узловатой, почти чугунной на вид,но легчайшей своей
рукой медленно благославила меня.Я прижалась губами к ее ру
ке, уже прохладно
– Ну вот, - шелестела она еле слышно, но внятно,- ну,хоть
одну внучку повидала....А Муська-то, Муська-то где?
– Она в Москве, бабушка....
– Москву-то...тоже
– Тоже, бабушка....
– А где она, Москва? Ну, в какой стороне?
Не совсем поняв ее вопроса, я наугад указала на стену,
возле которой она лежала.
– Вот в этой стороне, бабушка....
Она чуть-чуть повернулась к стене и вновь подняла свою
огромную, натруженную руку и небольшим крестом - на большой
то у нее уже не было сил - благословила ее, прошелестев:
– Спаси, господи, рабу твою Марию и красную твою столицу
Москву....
И вдруг неведомое доселе чувство, похожее на разгорающ
ееся зарево, начало подниматься во мне.
"Вот как она умирает: не спеша, торжественно...Вот прощ
ается, благославляет....Это все, чем может она принять учас
тие в войне....Это ее последний труд в жизни. Не смерть- по
следнее деяние. По-русски умирает, вернее, отходит - истово,
все понимая. И не в боге для нее дело, совсем не в боге. Го
ворили, когда умирал Павлов, он следил за своим состоянием и
диктовал свои ощущения ассистенту, сидевшему около. И вот к
нему постучали, хотели войти, но он ответил: - "Павлов занят
183
– Павлов умирает". Гений человечества - и темная моя бабушка
....Впрочем, почему же она темная? Разве трудиться, любить,
без конца любить,так чтоб в последний час свой помнить о ро
дных, о родине, - это не чистейшие вершины духа? Итак, гений
Павлов и бабушка моя умирали одинаково - бесстрашно и все
время помня о жизни и во имя ее совершая последние деяния..."
Примерно так,наступая друг на друга,повторяясь неслись
мысли. И невольно я отдернула руку свою от холодеющих ладо
ней бабушки и взглянула на ручные часы. "Мне же надо на объ
ект и потом в райком и на радио..." Она уловила мой жест и
ласково, чуть снисходительно улыбнулась, как улыбается взро
слый над оплошавшим ребенком.
– Ступай, Лялечка, - прошелестела она нежно,- ступай, ро
дная, не жди....меня....
– Бабушка, ты прости меня, - ответила я так, точно проща
лась с ней не навсегда, а до завтра, - мне действительно на
до бежать, понимаешь...
– Я все понимаю, внученька, деточка, иди...Иди!"
(Худлит.,Л.,1973 г.,стр.247-255).
И здесь, и далее я буду цитировать художественные прои
зведения Ольги Берггольц там, где она описывает тех или иных
родственников своих.Но по поводу этих описаниях необходимо
отметить то, что она при абсолютной психологической прав