От Пушкина до Чехова. Русская литература в вопросах и ответах
Шрифт:
Ответ 5.27
Леонид Пастернак, отец Бориса Леонидовича Пастернака.
Ответ 5.28
«Прошу вас Толстого не трогать. Я нисколько не намерен сделать из него мученика и обратить на себя всеобщее негодование».
Ответ 5.29
Говорилось об «отпадении» и о том, что Толстой «сознательно и намеренно отторг себя сам от всякого общения с Церковью Православною».
Ответ 5.30
У
Ответ 5.31
Те доказывали отцу, что смертная казнь – это хорошо. Толстой считал, что они это делают из ненависти к нему.
Сам Лев Николаевич считал смертную казнь «чем-то невозможным, одним из тех поступков, в совершение которых отказываешься верить».
Ответ 5.32
Толстой родился в 1828 году, 28 августа (по старому стилю).
28-го числа вышла в печать первая его книга «Детство и отрочество».
28-го родился его первый сын…
Ответ 5.33
Ивану Тургеневу.
Ответ 5.34
«Поэт, – утверждал Лев Николаевич, – лучшее своей жизни отнимает от жизни и кладет в свое сочинение. Оттого сочинение его прекрасно и жизнь дурна».
Ответ 5.35
«Самый лучший человек тот, который живет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами; самый худший сорт человек, который живет чужими мыслями и своими чувствами. Из различных сочетаний этих четырех основ, мотивов деятельности – всё различие людей».
Ответ 5.36
«…Вместе с тем на эту силу наложен ужасный тормоз – любовь к себе, или скорее, память о себе, которая производит бессилие».
Ответ 5.37
Совесть.
«Война и мир»
Ответ 5.38
«Тысяча восемьсот пятый год».
Ответ 5.39
Две женщины: Софья Андреевна Толстая и ее младшая сестра, Татьяна Андреевна. Толстой так объяснял: «Я взял Таню, перетолок ее с Соней, и вышла Наташа».
Ответ 5.40
Любимый зять Кутузова, флигель-адъютант Фердинанд Тизенгаузен.
Ответ 5.41
Толстой сказал: «…он меня заинтересовал, для него представилась роль в дальнейшем ходе романа, и я его помиловал, только сильно ранив его вместо смерти».
Ответ 5.42
«Осмелилась» реформа русской письменности: были выброшены все твердые знаки в конце слов.
Ответ 5.43
Черноглазая, с черными кудрями.
Ответ 5.44
«Она
Ответ 5.45
«Ее материнское чутье говорило ей, что чего-то слишком много в Наташе и что от этого она не будет счастлива».
Ответ 5.46
«Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала… этот дух..?»
Ответ 5.47
«Нет, я не верю этому, чтобы мы были в животных… Я знаю наверное, что мы были ангелами там где-то и здесь были, и от этого всё помним».
Ответ 5.48
«…она со страхом чувствовала, что между им и ею совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами… инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла».
Ответ 5.49
«Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще бо2льшем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих».
Ответ 5.50
«Это субъект нервный и желчный, – он не выздоровеет», – решил Ларрей.
Ответ 5.51
«Я знаю в жизни только два действительных несчастья: угрызения совести и болезнь. И счастье есть только отсутствие этих двух зол».
Ответ 5.52
Князь Андрей считал, что освобождение крестьян нужно тем помещикам, которые, подвергая крестьян несправедливости, гибнут нравственно.
Ответ 5.53
«Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там все счастье, надежда, свет; другая половина – все, где ее нет, там все уныние и темнота».
Ответ 5.54
«…эту-то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную… я и любил в ней, так сильно, так счастливо любил».
Ответ 5.55
«…они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, свершившегося перед ними».
Ответ 5.56
Пьеру было непривычно, объясняет Толстой, «говорить по-русски об отвлеченных предметах».
Ответ 5.57
Гордость, лень и невежество.
Ответ 5.58
Толстой описывает: «Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, все на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его».