От рассвета – до заката. Советский Союз и Россия
Шрифт:
Но шок прошел, нужно было жить дальше. В деревне нас приняли доброжелательно – как-никак рабочая сила. А в школе было не совсем сладко. Мы не очень вписывались в местный колорит, к тому же были нищими, практически не имели вещей, тем более теплых. Ходили как оборванцы, за одним исключением: вещи были всегда чистые и поглаженные. Обучение проходило очень сложно: наш уровень образования не соответствовал уровню образования сверстников. Это была еще одна проблема, с которой мне, в частности, пришлось столкнуться: умников нигде не любят. Вторая проблема – это, повторюсь, нищета. Государство, отправив нас в ссылку, не подумало позаботиться о временных льготах, таких, например, как бесплатные еда, тетради, ручки, карандаши и все те принадлежности, что необходимы каждому школьнику.
В
Во время наших скитаний, чтобы не умереть с голоду, нам приходилось есть то, что предназначалось скотине, то есть комбикорм. Одно радовало: мама умела его приготовить так, чтобы он был съедобным. Хотя и выбора у нас не было. О настоящем чае мы и мечтать не могли – для нас это было дорогим удовольствием, чай нам заменяли листья малины или других растений, отварив которые получался неплохой напиток.
Жизнь полна сюрпризов, как приятных, так и не очень. Не обо всем можно написать, поскольку и вспоминать о черном пятне в истории моей семьи очень больно, и поверить в происходившее иногда очень сложно. Но все плохое когда-то проходит, недаром говорят: «Бог не Тимошка, видит немножко» – и каждому воздает по заслугам.
Вот и нам повезло: старшая сестра, чтобы хоть как-то помочь семье, устроилась работать вместе с мамой на ферму. Благодаря этому мы смогли не только оплачивать питание в школе, но и обзавестись всем необходимым для обучения. Постепенно жизнь налаживалась, если можно было так сказать. После школы мы стали помогать маме и сестре на ферме. Сначала я боялся коров, а уж быков – тем более. Первое, чему меня обучили, – их кормить, в основном силосом (тяжелая, скажу вам, штука). Потом научили убирать, чтобы спали животные в чистоте и сухости. И последний этап моего обучения – дойка. Доить приходилось как вручную, так и с помощью специальных аппаратов. Еще я научился пасти коров – это не так сложно, за одним исключением: в стаде всегда есть бык, и не один, вот с ними иногда бывают проблемы. Да и побаивался я быков, но о страхе приходилось забывать.
Выделенный нам дом пришел в негодность еще до того, как мы в него въехали. Как выяснилось, об этом не забыли и предоставили нам дом в другой деревне (к сожалению, не могу сейчас вспомнить название), в Калужской области. Мы не могли от него отказаться и поехали туда, куда сказали.
Ссылка номер два. Населенный пункт больше напоминал поселок, чем деревню. Дом, который нам предложили, тоже был деревянным, но большим и уютным. Мы радовались переменам. Условия в этом поселке были в несколько раз лучше, чем в том месте, откуда мы уехали. Поселок жил, развивался. В нем были школа, библиотека, клуб, продуктовый и хозяйственный магазины. В администрации нашему приезду были рады – приехали молодые работники. Мы умели управляться на ферме (а работать там было не так много желающих), поэтому быстро нашли общий язык с руководителем. К сожалению, счастье наше было недолгим.
В поселке было очень много беженцев из Чечни. Своенравный народ, наглый и убогий. Однако вели себя чеченцы так, будто они – хозяева, а все вокруг – рабы. Один из них положил глаз на мою старшую сестру, и нам пришлось вспомнить, что такое страх. Нас снова стали запугивать, постоянно чем-то угрожали. Милиция всего боялась, а в сельской администрации молчали – как всегда, помощи ни от кого дождаться мы не смогли. Однажды поздно вечером сестра с мамой возвращались домой с работы. Ферма от поселка находилась довольно далеко. На улице было уже очень темно, освещение установлено не везде. По дороге их поджидал этот выродок, но он не думал, что сестра будет не одна. Мама с сестрой, поздно возвращаясь с работы, всегда брали с собой на всякий случай палку – из-за боязни темноты и бродячих собак. И когда выродок с гор вышел им навстречу с очередной угрозой, они его так огрели, что когда он пришел в сознание – их и след простыл.
Это была самая жуткая ночь после нашего отъезда из Кишинева. Нам пришлось закрыть двери, окна и ставни, запереться в одной из комнат. У дома собрались дикари, сошедшие с гор, кричали, угрожали, в стекла летели камни. Слава Богу, ни один из ублюдков не полез в разбитые окна. Мы были напуганы. Дети, когда
Хотел бы обратить внимание, что ни один русский не вышел нам помочь. Милиция приехала, как всегда, с большим опозданием, когда ублюдки разошлись по своим норам.
Рано утром мы собрали скромные пожитки и на автобусе уехали снова в Москву. Бог был к нам добр, и нас опять приютил давний друг родителей. Но любое гостеприимство не должно быть вечным, и мы это понимали.
Всеми правдами и неправдами, напористостью маме удалось-таки получить долгожданные удостоверения беженцев. Нам в очередной раз предложили дом, но только теперь в Белгородской области, рядом со Старым Осколом, в деревне Мармыжи. На этот раз нам предоставили действительно шикарный дом. Но, как говорится, если одно хорошо, обязательно где-то жди подвоха. Были и здесь два негативных момента, которые отрицательно сказались на нашей жизни.
Первый момент – это школа. Она была в другом населенном пункте. Нам приходилось тратить около часа, чтобы до нее добраться. В школе, как всегда, пришлось выяснять отношения, кто круче. Со всеми переездами я научился приспосабливаться, я не был трусом, привык к боли. У меня была даже слабость: когда я дрался – всегда плакал. Но я ненавидел подлость. Чтобы приспособиться к новому учебному заведению, много времени не понадобилось. Притирание произошло в два этапа:
– во-первых, меня попытались побить, но, как уже сказал, я не боялся боли, но и на рожон не лез без необходимости. Меня не смогли побить, ребятам это не удалось – дипломатия сыграла свою роль;
– во-вторых, я выяснил, чем же так не нравлюсь своим новым одноклассникам. Ответ был прост: слишком хорошо учился. Чтобы решить эту проблему, я сделал следующее: побил заводилу так, чтобы все это видели (на спортивной площадке), а после этого подружился с ним и помогал с теми предметами, которые хорошо знал.
Можно было бы сказать, что жизнь снова наладилась, но, увы, вторым печальным моментом оказалась довольно сильная аллергия у мамы на известняк, гипсовый камень и мел.
Нам снова пришлось вернуться в Москву. Как говорится, все дороги мира ведут в Рим, а в России – в Москву. Но на этот раз с нами никто больше и говорить не стал. Кого волнует чужое горе? Москва изменилась, стала непреступной, гнилой и уродливой, как в страшном сне, где на ее престоле сидит «гниль» и ее приспешники всем заправляют.
Но извините за повторение – Бог был с нами. Маме прислали деньги за проданную квартиру в Кишиневе, этого хватило, чтобы купить дом с земельным участком в деревне Брянской области, где и по сей день живут мои родители.
Брянская область, некогда богатый край, стала нищей. Люди из деревень, поселков и сел стремились уехать в город на заработки, так как у них дома не было работы. Вскоре работы не стало и в самом Брянске, а та, что была, – крохи, оставшиеся от эпохи некогда великого Союза. Брянская область начала загнивать от «плесени» и «гнилья». Люди превращались в рабов и скотину. Образование на уровне сел, деревень и поселков исчезало, что помогало развитию «плесени» и деградации населения, там проживающего. Если нет работы и нет денег, что остается делать? Да, все верно, у местной молодежи только одно на уме – секс, и чем больше, тем лучше. Что сопутствует беспорядочному сексу? Алкоголь. И тут возникает зависимость: секс – алкоголь – и? Да, вы все правильно поняли: деньги. Порочный треугольник: секс – алкоголь – деньги. Этот треугольник навязали молодому поколению некогда могущественной российской земли. В селах, деревнях и поселках никто ничего не заметил, но внедрение прошло мастерски, профессионально. Секс и алкоголь – это «наркотики», ради которых молодое поколение было готово на многое. Но для реализации необходимы деньги. Как их достать? У родителей, у стариков-пенсионеров или украсть. И что в итоге мы получили? Вымирающие деревни, села и поселки, где нормальной семье невозможно выжить, если она не хочет потерять то, что имеет, – детей.