От солдата до генерала. Воспоминания о войне
Шрифт:
Полк наш был самым передовым, самым боевым, потому что мы находились на самом юге, южнее нас никого не было. Защищать нас, как говорится, некому — южнее был Пакистан, поэтому мы были отрезаны от всех войск. Каждый вечер на построении командир полка выходил перед строем и предупреждал нас, что сегодня будет обстрел гарнизона. И, действительно, каждый вечер нас обстреливали. Были слышны свисты пуль, были видны взрывы. И в такой ситуации мы там жили, то есть каждый вечер нас обстреливали. Но обстреливали с гор и получалось так, что все пули проходили над нашими крышами домов-модулей.
За год службы мы потеряли два экипажа. В числе убитых был и мой друг, Николай
Наши офицеры воевали с доблестью, с честью выполняли свой долг, проявляли героизм, чувство своего долга.
Но, конечно, нам хотелось домой, в Советский Союз. Климатические условия были ужасны, постоянно светило солнце, была невыносимая жара. Зимой температура немножко понижалась, а обычно была 40–50 градусов. В весенне-летний период не все выдерживали такую жару. Там было очень много болезней, многие болели гепатитом, болели и желтухой, и брюшным тифом, очень много болело. Мы очень трудно переносили эту жару, афганцы привыкли жить в таких условиях, а нашим людям было очень трудно привыкнуть к таким условиям. Но жили, выживали! Вспоминается, конечно, много хорошего с тех времён. Человек, который прошёл эту войну, много понимает в жизни! Было очень много утрат, потерь и разочарований, но всё равно никто не говорит о том, что там было плохо! Трудно было, но чувство долга, добродушие, товарищеская поддержка помогали преодолевать всё!
В подготовке текста воспоминаний оказал помощь Смолянов Алексей Константинович, студент 1-го курса факультета «Авиационная техника» Московского авиационного института (государственного технического университета)
Грибов Игорь Анатольевич
Понял, что теперь я отвечаю не только за себя
Я родился в Москве 10 апреля 1963 г. в семье рабочих. Родители всю жизнь работали на производстве и были награждены медалями «Ветеран Труда». Всегда были на хорошем счету, чему и меня учили: быть честным, справедливым, отвечая за свои поступки, не сваливая их на других.
Окончив школу № 358 (83, 1204) после 8 класса поступил в СГПТУ № 53, где с успехом окончил его. Попал по распределению на завод МЗЭМА. На заводе была предоставлена отсрочка от армии на 1 год. Но в один прекрасный день мне пришла повестка, что я призываюсь в армию на военную службу.
Зная об отсрочке, я все же пошел в отдел кадров увольняться, но из отдела кадров меня послали к директору завода. Придя, я смело показал повестку, на что он сказал: «Что они там обалдели совсем». Взяв справочник, набрал номер военкомата. Дозвонившись, он представился, стал говорить, что они забирают молодые кадры, которые только начали свою трудовую деятельность. Но вскоре по изменению в лице и интонации в голосе, на что он отвечал только: «Да, да, да». Я понял, что-то не так.
По окончанию разговора он посмотрел на меня, в его глазах была какая-то печаль. Тогда я спросил: «Что-то случилось?» Он отвечал: «Хорошая у тебя команда —
Но Германией здесь и не пахло. И вот 1 апреля 1982 года в день смеха отгуляв проводы, придя в военкомат, попрощался со всеми. Нас повезли на сборный пункт, по-простому, «Угрешка».
После «Угрешки» мы попали в Таманскую дивизию, где со мной произошел смешной случай. Из гражданки на мне были одеты старенькие потертые джинсы и стеганая телогрейка — это было модно. Вскоре объявили, что будут переодевать в форму. Отпросившись по нужде, в туалете повстречался с тремя солдатами, которые, увидев джинсы, стали просить и умолять обменять их на другие штаны. Сказали, что они им очень нужны, чтобы ходить в самоволку. Мне они уже ни к чему и я был рад, что они где-то ещё пригодятся. Но на обмен мне дали галифе старого военного образца, да еще и в краске. Когда я вышел из туалета, смех стоял на всю Таманскую дивизию. Лейтенант, который нас сопровождал, долго смеялся, но потом спросил: «А где джинсы?» Я с улыбкой ответил: «Ушли в самоволку».
Из Таманской дивизии нас привезли в аэропорт «Домодедово», где объявили рейс на Душанбе. Сказали — «учебка», а потом в Германию. Что-то не совпадало. Нас передали человеку в шинели без каких-либо опознавательных знаков. Лицо суровое, загорелое, на вид немного нервный. Когда он крикнул на весь аэропорт: «Стройся!!!» — в жилах застыла кровь. Потом он сходил в бар, придя, присел, склонив голову тихо, сказал, что нам там будет нелегко. По словом там подразумевался Афганистан.
По прилету в Душанбе нас отправили на полигон в Термез-1 как бы на адаптацию под названием «Карантин». Там мы увидели палаточный городок, где только-только начиналось строительство. Жили в палатках, обустраивались, проходили вождение на автомобилях, в свободное время писали письма домой и пили чай из верблюжьей колючки, без которой там никуда. Около полигона проходила дорога, по которой везли разбитую технику, мы спросили у сержанта, откуда она, он ответил: «Из Афганистана». Многих охватил легкий холодок. «Скоро и вы туда», — сказал он.
И вот 17 июня 1982 г. прилетели два вертолета, я попал в первую партию, под марш «Славянки» нас посадили в вертолет, мы взлетели. Я сел около иллюминатора, чтобы наблюдать за полетом, и вот показался палаточный городок. Мы пошли на посадку, приземлились, нас окружила большая толпа, все в один голос кричали: «Замена, замена, замена!». Так я попал в в/ч П/11 65 753 122 мсп в Афганистан в автороту, где и началась моя нелегкая воинская служба.
В роте было 40 человек, которые ждали свою замену, а нас прибыло всего лишь трое. Условия, конечно, были суровые: палатки старые, печки-буржуйки, уголь надо было носить за 1 км.
Первый раз я попал под ветер «афганец». Песок забивает все, что можно: глаза, рот, уши, впечатление, что пришел конец света. Погода: днем жарко, ночью холодно, климат отвратительный, начинались нагноения у кого где. Нас выручили старослужащие. Они знали одно место в пустыне, где бил из земли горячий соленый источник. Нас, молодых, собрали и привезли на источник и мы, как «куриные яйца», варились в нем. После нескольких раз такой процедуры, болячек и след простыл. За что им огромное спасибо. Служба шла своим чередом, но одни слова меня все же мучили. Говорили, что здесь более 6 месяцев не служат, я спросил почему. Ответ был прост: «Или убьют или ранят». Но прошло