От создателей Камасутры
Шрифт:
– Что же нам теперь делать? – стуча зубами, спросила я.
У меня есть одна особенность. Если рядом со мной размазня и трус, я буду тверже скалы, отважнее льва. Если рядом со мной человек жадный, я буду сама щедрость. Если человек щедрый – я превзойду в скупости последнего скрягу.
Своеобразная болезненная потребность уравновешивать ситуацию, совершенно подсознательная.
И поскольку Джамш был само воплощенное мужество, решимость и собранность, я превратилась в кислую, скулящую от страха, плаксивую фифу. Фи!
Мое аморфное существо подхватили и твердым решительным
– Передадим на хранение документы. Выясним местонахождение Сингха. Подготовимся к началу операции. Ты останешься под защитой монастыря.
Я поскуливала и охала, прикрывая от страха рукою рот, и преисполнялась глубочайшего отвращения к самой себе.
Настоятеля мы нашли в небольшой комнате, пустой, белой, с единственным окном, выходившим на север, на самом верху главного монастырского здания. Он сидел спиной к двери, лицом к окну, за которым открывался вид на заснеженные вершины и яркое синее небо. Воздух в комнате был какой-то густой и упругий. Сначала я не поняла, на что это похоже. Силовое поле! Энергия, которую выделял этот человек, была такой мощной, что ее можно было потрогать руками.
Сердце мое, стучавшее с перебоями от волнения и от пребывания на большой высоте, вдруг успокоилось, пульс стал более редким и наполненным. В голове просветлело. Появилось ощущение силы. Неограниченных возможностей. Поднялась и окрепла вера в себя. Я вдруг выросла, нет, не внешне, а внутренне. Вдруг почувствовала себя Валькирией, Афиной Палладой, Родиной-матерью… Я понимаю, как дико это звучит. Но внутренним зрением я видела себя именно могучей воительницей, которая может закрыть собою весь мир от атак горя и бед, защитить всех страждущих и обиженных. Свернуть горы! Окрыленность ощущалась такая, что хотелось немедленно кинуться в битву, причем с голыми руками. И знаете, думаю, в тот момент я могла бы справиться с любым противником.
Больше подобного чувства я никогда не испытывала. А жаль!
Лама поднял руку и подозвал к себе Джамша. А затем и меня. Я подошла, испытывая почти священный трепет перед этим удивительным человеком. Мне казалось, что он сейчас заговорит – и его голос эхом прокатится по всей долине. Но заговорил он мягким, тихим голосом, очень молодым и чистым, как снег за окном.
– Ты все правильно решил, – сказал он по-английски, обращаясь к Джамшу. – Вы справитесь.
Джамш недоуменно посмотрел на учителя.
– Я иду с тобой, – твердо сказала я. Моя преображенная, окрепшая душа требовала действия. Хотя воздух перестал звенеть от напряжения, стал обычным, моя внутренняя наполненность не исчезла.
– Они засели в пятидесяти километрах от Леха, – продолжал монах. – В мертвом городе. За каменной стеной – двухэтажный большой дом. Вокруг лишь жалкие останки строений. Укрыться негде. Много вооруженной охраны. Человек десять. Две машины, джип и одна старая, но на ходу.
– Вы увидели это во время медитации? – робко, с замиранием сердца, спросила я.
– Нет, – улыбнулся он. – Ладакх – не Дели. Здесь все как на ладони. Если этот человек здесь, он мог остановиться только в одном месте. Мы поможем вам подойти к дому.
Он встал, и по пустынному коридору мы все прошли к лестнице.
Через полчаса мы выехали из Хемиса. Старенький пикап неизвестной модели вез нас вниз, в долину. Молодой послушник, сидевший за рулем, невысокий и стройный, с мягким взглядом и большими сильными руками, вел машину сосредоточенно и спокойно. Будем надеяться, он не бросит нас по прибытии на место. Трое лучше, чем двое. По три целых и три десятых бандита на каждого – это лучше, чем по пять на нас с Джамшем. Тем более что заряд нечеловеческой энергии, полученный мною в монастыре, медленно, но верно таял.
Три монаха, едущие на старой развалюхе, никому не были интересны.
Перед отъездом нас завернули в монастырские тоги, головы прикрыли смешными шапками с похожими на петушиные гребешками. Настоятель проводил нас до ворот и стоял в одиночестве на фоне голубого неба, пока машина не скрылась за поворотом.
– Джамш, а что мы будем делать, когда проникнем на вражескую территорию? У нас даже оружия нет.
Оружие нам пришлось бросить еще перед вылетом из Карнатаки, в самолет с ним, понятно, не пустили бы. Сомнения и вопросы зароились толпой в моей голове, стоило настоятелю исчезнуть из поля зрения. Надо было его с собой взять. Продавил бы ворота силой своего биополя, парализовал бы плохих дядек! Мы бы, конечно, ему помогли…
– У меня есть нож, – Джамш показал приличного размера тесак.
Нож, конечно, хороший. Им, наверное, горло кому-то перерезать – раз плюнуть. Главное, до этого горла дотянуться. Но тут мне на ум полез совершенно не ко времени старый бородатый анекдот: «Голой пяткой – да на сабельку!» Так и мы: у них автоматы, а у нас – один нож на двоих.
Солнце стояло в зените. Вдоль обочины шли пешие паломники. Вдали пасся скот. Навстречу проехал автобус. В небе самолет прочертил белую полосу. Собака рылась в куче объедков возле придорожной закусочной. Женщина кормила младенца грудью, сидя на пороге своего дома. Дети с визгом гоняли консервную банку на деревенской площади.
Ну почему у всех жизнь как жизнь, а у меня – вечные загогулины?!
Я боялась за свою семью. Не была готова вступить в рукопашную с десятью бандитами. Не была уверена в победе. И вообще, я предпочла бы заявить в полицию, что нас обижает плохой дядя. Но нет. Наперекор здравому смыслу и голосу разума я готовлюсь изобразить из себя «крутого Уокера». Боже, дай мне силы!
Глава 28
– Куда это мы приехали? Что это за монастырь? Педро? У вас что, все монастыри так охраняют? Эй, ты, дитя гор, ты куда нас завез? – Василий бесцеремонно ткнул здоровенным кулачищем в спину таксиста.