От судьбы не уйдёшь
Шрифт:
Я лишь впиваюсь ногтями в его спину, царапая и умоляя не останавливаться. У меня очень чувствительная грудь, я готова кончить уже сейчас от его рук. Мое тело видимо никак не против быть наложницей Эмира, даже наоборот, только жаждет этого.
Ахмед грубо сдирает с меня трусы, бросая их в сторону, проводя пальцами по взбухшей плоти, собирая влагу и пробуя ее на вкус. Это так пошло.
— И не говори, что не хочешь меня… — говорит он. В его голосе столько самодовольства и предвкушения, что я сильно смущаюсь, краснею от головы
Одной рукой Ахмед продолжал ласкать меня, а другой расстегнул брюки, доставая свой вздыбленный орган. На Алой головке блестело несколько капель смазки. Он одним рывком заполнил меня и замер, давай возможность привыкнуть.
Ахмед начал двигаться размашисто, грубо, вколачивая меня в сиденье, растягивая в шпагате. Остро ощущая каждое его движение, я прижималась к нему все сильнее. Мои тугие стеночки плотно сжимали его громадный член, не желая отпускать его.
— Какая ты сладкая и тесная, Вика. — с восхищением прошептал Аль-Мактум, его слова были пропитаны грубой нежностью. Этот пошлый комплимент возбудил меня еще больше. Я затряслась в оргазме, не в силах сдерживаться.
Губы Аль-Мактума переместились на мою шею, теперь он целовал меня нежно, подхватывая ноги под коленями и удерживая в нужном ему положении. Я была вся взмокшая и уже расслабленная.
Член во мне пульсировал и становился все больше и больше, распирая все сильнее. Внизу живота вновь стало разрастаться наслаждение, которое становилось все острее с каждым толчком.
Когда тёплая струя ударилась о мою матку, заполняя меня, я неестественно выгнувшись, почувствовала снова оргазм, ломающий меня изнутри, забирающий все мои силы.
Ахмед помог мне привести себя впорядок, опустил платье, поднял мои трусики и спрятал себе в карман. После чего позвал обратно Амина.
Я просто провалилась в сладкий сон, прижимаясь к Аль-Мактуму всем телом, его рука с грубой нежностью перебирала мои волосы, прижимая к себе.
Недоверчиво оглядываю мангал с разгорающимися углями, продолжая греть руки над ними. Жар проходит сквозь кожу рук до самого сердца. Не зря говорят, что на огонь можно смотреть вечно.
До сих пор не верится, что это происходит.
Когда мы вернулись в загородный дом, Ахмед заявил, что голоден и ему хочется мяса. Я думала, что мы поедем в ресторан и нам закажут еду, может быть он заставил бы меня готовить. Что угодно, но не это.
Ахмеду привезли мясо, которое он замариновал лично и теперь в беседке у дома, которое он собирался зажарить. Мне оставалось лишь порезать овощи и хлеб, разложить соусы к мясу. Ничего грандиозного и помпезного, все очень просто и скромно.
Мы напоминали влюбленных, которые решили устроить романтический пикник. Запах костра и мяса опьянял, у меня самой образовался литр слюны во рту в ожидании нашего ужина. Этот стейк можно было
— Никогда бы не подумала, что ты умеешь готовить. — признаюсь я, следя за тем, как его сильные руки сексуально раскладывают мясо на решетку.
— Только мясо. — спокойно отвечает он, полностью погруженный в процесс. — Очень часто мы с братом ходим на охоту с отцом, после нее сами освеживаем животных и готовим мясо.
Сглатываю, не желая представлять, как с бедного животного сдирают шкуру и отрезают куски мяса.
— Ты ешь только халяльное мясо?
— Нет. — отвечает он, усмехаясь и бросая на меня взгляд от которого я тут же поправляю толстовку. — Я в некотором смысле атеист.
— Неожиданно. — мне нравится наблюдать за его уверенными действиями. Домашний Ахмед никак не похож на того отвратительного сноба, который заставил меня делать ему минет. Он очарователен. Настоящий мужчина. От него пахнет уверенностью и домовитостью.
— Я уехал из дома, когда мне было четырнадцать. Постоянно жил вне дома. К несчастью мой отец выбрал для меня наставника не мусульманина, он вложил в мою голову знания, но не сделал примерного мусульманина…
— То есть ты не веришь в Бога?
— Нет. Я верю в Бога, но я не придерживаюсь канонов ни одной из существующих религий.
— Но при этом ты заводишь себе наложницу?
— Право иметь наложницу — традиция, право по статусу, это не диктуется религией.
— Но если я правильно тебя поняла, ты был воспитан в светских традициях, а они противятся многоженству и прочему…
— Учитель вложил мне в голову все традиции моей семьи как полагается… — Ахмед ставит решетку на мангал. Я даже облизываюсь при виде сочного мяса. Он возвращается ко мне и разливает вино по бокалам, одно из них он протягивает мне. — Растягивай удовольствие, больше я тебе не налью. Не люблю курящих и пьющих алкоголь женщин.
Я принимаю бокал, рассматривая красные блики вина, обдумывая его слова. Сегодня он рассказал о себе намного больше, чем когда-либо. Пользуясь случаем мне хотелось узнать о нем больше, но так, чтобы не спугнуть момент.
— А почему ты уехал из дома и твоим воспитанием занимался не отец? Если не секрет, конечно…
— Отец правит государством, у него нет времени на мелочи. Он всегда принимал участие в нашем воспитании, но у каждого из нас был свой наставник. У брата был наставник отца, старый мусульманин, поэтому он вырос очень консервативным и закрытым. Но так правильнее, потому что после смерти отца — он займет его место. Я же, как человек, который в будущем должен был стать звеном нашей страны и остального мира, учил активно языки и путешествовал. Моим наставником стал бывший посол Англии. Очень мудрый человек, он отлично справился со своей работой, вот только примерный мусульманин из меня так и не получился. Я чту традиции, но не всегда им следую.