От судьбы не уйдешь
Шрифт:
Мэдж побледнела.
— Джон Самюэл Келли, — звенящим голосом сказала она. — Как вы смеете?
Джонни повернулся к ней.
— Пожалуйста, мама! Ведь он не в курсе.
— Нет, — сказала она, испепеляя его гневным взглядом, — он в курсе. А теперь потрудись извиниться или навсегда забудь, о чем мы говорили.
Джонни бросил взгляд на экран телевизора. Смысл происходящего в далекой стране не доходил до него. Повернувшись к Майклу, он угрюмо пробормотал извинения.
— Так мне нужна помощь, если ты не
Не сказав ничего в ответ, Джонни вышел из кухни. Мэдж, закрыв глаза, слушала, как репортер телевидения размышляет, чьего это сына волокут по улицам негодующие вьетнамцы.
— Мэдж? Ты в порядке? — тихо спросил Майкл.
— Нет, — призналась она, открыв глаза. — Нет. Я стараюсь, но не получается.
Майкл ласково обнял ее.
— Чем я могу помочь?
Мэдж положила голову к нему на грудь.
— Ты думаешь, мне поможет, если я поделюсь с другими медсестрами.
Он ни секунды не колебался.
— При Ричмондском ветеранском центре есть хорошая женская группа. Я там кое с кем знаком и думаю, что это как раз то, что тебе нужно.
Она откинула голову, стараясь быть сердитой.
— Ты все это подстроил, да?
— Я как библиотека, Мэдж. Информация к вашим услугам. Но я никогда не навязываюсь. Библиотека на дом не ходит.
Она засмеялась, чувствуя, что готова раскрыться. Это был чудесный дар Майкла — то, что он сумел оттащить ее от обрыва и заставить посмотреть вперед, а не вниз.
— Я подумала о людях, с которыми там работала, — призналась она. — Я очень давно о них не думала.
— Понимаю. Я только через пятнадцать лет начал выяснять, где же мои парни. А до того — словно их и не было на свете.
Мэдж кивнула. Хотелось бы ей знать, сможет ли она позволить себе такую роскошь — выкроить время для себя, но не в ущерб детям. Хотелось бы ей знать, как уберечь их от всего этого. В свое время она пыталась защитить их от Сэма, но, похоже, безуспешно. Ей было невыносимо думать, что теперь нужно будет защищать их от самой себя.
— Я не могу причинить вред своим детям, — сказала она, не думая.
— Ты никогда не причинишь вред своим детям, — ответил Майкл, и это в его устах прозвучало так просто и убедительно, что Мэдж не нашлась, что возразить.
Значительно позже, когда Майкл уже закончил рабочий день в гостинице, она сидела за кухонным столом и думала о его предложении. Женская группа. Медсестры, которые поймут, что она видела, которые не станут хуже думать о ней из-за ее ночных кошмаров. Это было большое искушение, словно смотреть войну по телевизору, имея возможность в любой момент отвернуться.
Пока мои дети в безопасности, я в порядке. Это заклинание работало почти восемнадцать лет. Мэдж не была уверена, что так будет и дальше.
Она снова смотрела телевизор. Еще новости,
— Пит, милый, — вскрикнула она, бросаясь навстречу. — Что случилось?
Он выглядел ошеломленным, застывшим, глаза у него остекленели.
— Случилось? — тупо повторил он. — Ах да, случилось…
Мэдж побледнела и, положив руки ему на плечи, почувствовала, как он дрожит.
— Пит… — Она уже сама перепугалась.
Он наконец поднял на нее глаза, полные слез.
— Мой папочка… — сказал мальчик. — Его уже нет больше…
12
— Товсь! Целься! Пли!
Был великолепный день. Светлые облака ползли по ослепительно-голубому небу, легкий бриз овевал холмистую местность. В Вашингтон пришло лето.
Мэдж стояла с детьми среди бесконечных рядов белых надгробных камней. Здесь, на Арлингтонском национальном кладбище, снова шли похороны. Военные мундиры, черные платья и сухой треск ружейного салюта над гробом, покрытым национальным флагом.
— Товсь! Целься! Пли!
Снова грянули семь винтовок. Мэдж вздрогнула, словно они целились в нее.
— Товсь! Целься! Пли!
Стая ворон, тревожно крича, взлетела в небо.
— На пле-ечо!
Почетный караул застыл навытяжку. Толпа на мгновение замерла, пока горнист подносил к губам сверкающий инструмент.
Мэдж оцепенела. Это было невыносимо. Ей бы никогда в жизни больше не хотелось слышать сигнал «отбой». Она слышала его снова и снова, когда парни уезжали домой в цинковых гробах, чтобы лечь в землю под такими же безликими белыми камнями.
Она думала, что больше этого не услышит. Чистые, звенящие звуки плыли над холмами, словно плач матери, провожающей сына в последний путь.
Ей было невмоготу стоять здесь. Но она стояла.
Когда звуки горна растаяли в воздухе, Мэдж не смогла удержаться от слез.
Мать Пита стояла недвижимо как статуя. Его дедушка и бабушка держали ее под руки. Военные отдавали ей честь. Мэдж схватила детей за руки, словно желая защитить их. Ей захотелось плакать в голос так, как плакал сверкающий горн.
Майкл за всю церемонию не проронил ни слова. Он просто подошел сзади и положил ей руку на плечо, давая понять, что тоже слышал это. Старое эхо в ясный день. Длинные списки тех, над гробами которых звучал сигнал «отбой». Майкл все понимал.