От убийства до убийства
Шрифт:
Вскоре у нее начало жечь левую ногу, и она согнула пальцы ступни, вгляделась в них. Раджи требовал, чтобы сестра несла его на руках, – в общем-то, это честно, думала Соумия, мальчик вел себя сегодня совсем неплохо.
Снова пошел дождь. Раджи расплакался. Она целых три раза пригрозила бросить его, а один раз и вправду бросила и прошла целый квартал, прежде чем он бегом догнал ее и сказал, что за ним погнался огромный белый дракон.
Они залезли в автобус.
– Билеты! – крикнул кондуктор, но Соумия, подмигнув ему, сказала:
– Большой Брат, довезите нас бесплатно, пожалуйста…
Кондуктор улыбнулся и разрешил им постоять у задней
Когда они возвратились в переулок Роз, темень стояла уже непроглядная. Во всех особняках светились окна. Прораб сидел под своей газовой лампой, разговаривая с одним из рабочих. Дом стал ниже ростом – все его поперечные балки были отпилены.
Увидев детей, прораб закричал:
– Опять в окрестностях попрошайничали?
– Нет, не попрошайничали.
– Не ври! Вас целый день не было – чем еще вы могли заниматься? Только попрошайничать в переулке Роз!
Соумия презрительно приподняла верхнюю губу:
– Вы бы сначала спросили, попрошайничали мы там или нет, а потом бы уж и ругались!
Прораб смерил их гневным взглядом, но ничего не сказал, пораженный логикой девочки.
Раджи понесся вперед, выкликая мать. Дети нашли ее одиноко спящей, не сняв мокрого от дождя сари. Раджи подскочил к матери, боднул лбом и принялся, чтобы согреться, потираться о нее, точно котенок; спящая женщина застонала, повернулась на другой бок и стала рукой отталкивать Раджи.
– Амма, – тряс он ее, – амма! Я есть хочу! Соумия меня за весь день ничем не кормила! Заставляла ходить, в автобусы лезть, и все без еды! Белый человек дал ей сто рупий, а она мне ни поесть, ни попить не купила.
– Не ври! – прошипела Соумия. – А печеньки?
Но он продолжал трясти мать:
– Амма! Соумия мне целый день есть-пить не давала!
Дети подрались. Но тут чья-то рука легонько хлопнула Соумию по плечу:
– Милая.
Увидев отца, Раджи глупо ухмыльнулся и отскочил к матери. Соумия с отцом вышли из палатки.
– Ты принесла, милая? Принесла это?
Соумия глубоко вздохнула.
– Вот, – сказала она и вложила в его ладонь пакетик.
Отец поднял пакетик к носу, понюхал, а затем сунул за пазуху; Соумия увидела, как его руки опустились под саронгом до самого паха. Потом он выпростал одну руку. И Соумия поняла, что ее ждет, – отцовская ласка.
Отец взял ее за запястье, сильно сдавив:
– А где сто рупий, которые дал тебе белый человек? Я слышал, что сказал Раджи.
– Никто не давал мне сто рупий, папочка. Клянусь. Раджи врет, клянусь тебе.
– Не ври. Где сто рупий?
Отец замахнулся на нее. Она закричала.
Когда Соумия вернулась в палатку, чтобы лечь рядом с матерью, Раджи еще ныл, жалуясь, что он целый день ничего не ел, что его заставляли ходить туда-сюда, сначала в одно место, потом в другое. Но потом он увидел красные отметины на лице и на шее сестры и примолк. Она же упала на землю и мгновенно заснула.
Киттур: основные данные
ПОЛНОЕ НАСЕЛЕНИЕ(ПО ПЕРЕПИСИ 1981 ГОДА): 193 432 жителей
КАСТА И РЕЛИГИОЗНАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ
(в % к полному населению)
ИНДУСЫ:
Высшие касты
Брамины:
Каннадаязычные: 4 процента
Конканиязычные: 3 процента
Тулуязычные: менее 1 процента
Банты: 16 процентов
Другие
Отсталые касты
Хойка: 24 процента
Разнообразные отсталые касты и племена: 4 процента
Далиты (ранее именовавшиеся неприкасаемыми): 9 процентов
МЕНЬШИНСТВА
Мусульмане:
Сунниты: 14 процентов
Шииты: 1 процент
Ахмадие, бохора, исмаилиты: менее 1 процента
Католики: 14 процентов
Протестанты(англиканцы, пятидесятники, Свидетели Иеговы, мормоны): 3 процента
Джайны: 1 процент
Другие религии(в том числе парсы, иудеи, буддисты, брахмо-самаджи и базаи): менее 1 процента
89 жителей заявили, что они ни к какой религии либо касте не принадлежат.
День пятый (утро): Валенсия (вблизи первых перекрестков)
Католический район Валенсия начинается с Гомеопатической больницы имени отца Штайна, названной так в честь миссионера из немецких иезуитов, открывшего здесь богадельню. Валенсия – самый большой район Киттура, значительную часть ее обитателей составляют люди образованные, имеющие работу и владеющие собственными домами. Немногочисленные индусы и мусульмане, приобретавшие в Валенсии участки земли, ни с какими неприятностями здесь не сталкивались, а вот пытавшихся поселиться в этом районе протестантов порою встречали демонстранты, размахивавшие лозунгами и грозившие побить чужаков камнями. Каждое воскресное утро принарядившиеся местные жители, мужчины и женщины, собираются на мессу в кафедральном соборе Богоматери Валенсийской; пение хоралов и гимнов продолжается иногда все утренние часы.
Служившая у Адвоката кухаркой Джаямма всегда охотно давала понять, что если начать считать пережитые кем-либо беды и ужасы, то за ней по этой части никто не угонится. Ее дорогая матушка родила за двенадцать лет одиннадцать детей. Девять из них были девочками. Да, девять! Вот этобеда так беда. Ко времени рождения Джаяммы, восьмой из дочерей, грудь матери уже пересохла, и ее, Джаямму, кормили из пластиковой бутылки молоком ослицы. Да, молоком ослицы! Вот этобеда настоящая. Золота, которое скопил ее отец, хватило только на то, чтобы выдать замуж шестерых дочерей; последним трем пришлось остаться на всю жизнь старыми девами. Да, на всю жизнь. В течение сорока лет ее сажали то в один автобус, то в другой и посылали в разные города, чтобы она стряпала и наводила чистоту в чужом доме. Чтобы откармливала чужих детей. И ей даже не сообщали заранее, куда она отправится в следующий раз; она могла играть поздним вечером со своим племянником, толстопузеньким Бриджу, и вдруг услышать, как в соседней комнате ее невестка говорит чужаку, тому или этому: «Ну, значит, условились. Если она останется здесь, то будет только хлеб задаром есть, так что, поверьте, вы нам услугу оказываете». А наутро Джаямму уже сажали в автобус. И проходили месяцы, прежде чем ей удавалось снова увидеться с Бриджу. Вот такой была жизнь Джаяммы – беды и ужасы в рассрочку. У кого на этой земле найдется больше причин для жалоб?