От убийства до убийства
Шрифт:
«Наперсники» знали, что Рао выбрали их за несходство с другими людьми – за утонченность. И понимали, что, посещая эту маленькую, уютную квартирку, берут на себя определенную ответственность. Некоторые темы разговоров находились здесь под запретом. Что же касается широкого круга тем приемлемых – мировых новостей, философии, банковской политики, неудержимого разрастания Киттура, последнего сезона дождей, – тут «наперсники» научились свободно и бессистемно перескакивать с одной на другую. С балкона тянуло лесным ветерком, из транзисторного приемника, ненадежно уравновешенного на балконных перилах, ровной струей истекала
Появление запоздавшей гостьи – миссис Карвар, преподававшей в университете литературу Викторианской эпохи, – повергло дом в хаос. Ее жизнерадостная пятилетняя дочка Лалита с визгом взлетела вверх по лестнице.
– Посмотри, Камини, – крикнул в сторону кухни мистер Рао, – миссис Карвар контрабандой протащила в дом твою тайную возлюбленную!
Камини выскочила из кухни. Светлокожая, хорошо сложенная, она была почти красавицей. (Лоб, правда, немного слишком выдавался вперед, да волосы над ним начинали редеть.) Камини славилась своими «китайскими» глазами: узкие и наполовину прикрытые изгибами тяжелых век, они походили на преждевременно распустившиеся бутоны лотоса. Волосы она, будучи женщиной «современной», стригла на западный манер, коротко. Женщины обычно любовались ее бедрами – рождение детей не раздвинуло их, и они сохранили девическую стройность.
Она бросилась к Лалите, подхватила девочку с пола и расцеловала.
– Послушай, давай подождем, пока моего мужа что-нибудь отвлечет, а тогда сядем на мой мопед и уедем, хорошо? Пусть этот злой человек остается здесь, мы с тобой удерем в Бомбей, к моей сестре, идет?
Гиридхар Рао подбоченился и вперил в хихикавшую девочку гневный взгляд.
– Ты задумала похитить мою жену? Выходит, ты действительно ее «тайная возлюбленная»?
– Знаешь, слушай-ка ты лучше свою Би-би-си, – резко ответила Камини и, взяв девочку за руку, увела ее на кухню.
Сценка доставила «наперсникам» острое наслаждение, и они не стали скрывать его. Супруги Рао и вправду умели порадовать ребенка.
Из приемника на балконе по-прежнему струились голоса дикторов Би-би-си – словесная подлива, которой «наперсники» приправляли свой разговор, когда он пересыхал. Мистер Анантха Муртхи нарушил затянувшуюся паузу, заявив, что ситуация в Афганистане становится неуправляемой. Настанет день – и Советы с их красными флагами наводнят весь Кашмир. И тогда страна пожалеет, что упустила в 1948 году шанс стать союзницей Америки.
– Вам так не кажется, мистер Рао?
Хозяин дома неизменно отделывался от подобных вопросов дружелюбной улыбкой. Мистер Муртхи ничего против этого не имел. Он говорил, что мистер Рао – человек «не многоречивый», но в то же самое время «глубокий». Если вам требуется проверить какие-нибудь мелкие исторические детали – ну, например, вспомнить, кто из американских президентов сбросил бомбу на Хиросиму, не Рузвельт, нет, а тот, маленький, в круглых очках, – смело обращайтесь к Гиридхару Рао. Он знает все и не говорит ничего. Такой уж человек.
– Как вам удается сохранять такое спокойствие, мистер Рао? Несмотря на весь хаос, на убийства, о которых то и дело рассказывает Би-би-си? В чем ваш секрет? – спросила у него, и не в первый уже раз, миссис Ширтхади.
Банковский менеджер улыбнулся:
– Когда у меня возникает потребность в душевном покое,
– Вы что же, подпольный миллионер? – осведомилась миссис Ширтхади. – О каком личном пляже вы говорите?
– О, в нем нет ничего особенного. – И он повел рукой вдаль: – Все лишь маленькое озеро с гравийными берегами. Очень успокоительное место.
– А почему вы нас туда не приглашаете? – спросил мистер Муртхи.
Гости расселись. Миссис Рао тожественно внесла в гостиную пластмассовый поднос со множеством маленьких отделений, наполненных первыми закусками: подсушенными грецкими орехами (похожими на маленькие ссохшиеся мозги), сочными фигами, кишмишем, крошеным миндалем, ломтиками сушеного ананаса…
Впрочем, не успели гости опомниться, как подверглись новому нападению:
– Обед готов!
Все проследовали в столовую – вторую и последнюю комнату квартиры (соединенную с маленьким кухонным альковом). Середину столовой занимала огромная кровать с разбросанными по ней пухлыми подушками. Притворяться, что это супружеское ложе осталось тобой не замеченным, было бы бессмысленно. Оно само с откровенным бесстыдством предъявляло себя взорам гостей. Справа от ложа стоял вплотную к нему маленький столик. Трое из гостей, помявшись, опустились перед ним на ложе. Впрочем, смущение их почти сразу как рукой сняло. Простота и естественность хозяев дома, сладострастная мягкость кровати – такие вещи быстро успокаивают нервы. Камини принялась выкатывать из кухни тележки с обедом. Блюдо за блюдом появлялось из этой фабрики вкусностей – томатный суп саару, лепешки идли и лепешки доса.
– Подобное кулинарное искусство привело бы в изумление и жителей Бомбея, – провозгласил мистер Анантха Муртхи, когда на столе появилось pi`ece de r'esistance [19] этого вечера – пышные североиндийские хлебцы роти с пастой чили внутри. Камини, расплывшись в улыбке, возразила: он ошибается – и как кухарка, и как хозяйка дома она полна недостатков!
Встав из-за стола, гости обнаружили, что их ягодицы оставили на супружеском ложе широкие, глубокие и теплые вмятины, подобные оттискам слоновьих ног в глине. Но Гиридхар Рао от извинений отмахнулся:
19
Главное блюдо ( фр.).
– Гости для нас – все равно что боги, они не способны совершить ничего дурного. Это основа основ нашего дома.
Все выстроились в очередь к туалету, где вода текла из зеленой резиновой трубки, завязанной петлей вокруг крана. А затем вернулись в гостиную, к уже поджидавшему их гвоздю вечерней программы – кхиру с миндалем.
Камини разлила десерт по стаканам – таким большим, что у гостей перехватило дыхание. Десерт был подан как теплым, так и охлажденным – каждый выбирал то, что ему больше по вкусу, – а миндаля в нем оказалось столько, что гости запротестовали: им же придется пережевыватьэто питье! Когда же они заглянули в стаканы, то изумились еще пуще, ибо увидели плававшие среди миндалин сверкающие песчинки – волоконца самого настоящего шафрана.