От ведьмы слышу!
Шрифт:
— И как они его собираются ликвидировать? С его Огненным Мстителем? Раньше, чем они на него нападут, он из них сделает вампиров-гриль.
— Фу, гадость… В том-то все и дело, дорогой, что мне ненавязчиво порекомендовано «личное участие». То есть, грубо говоря, я должна прикончить Сото ради интересов безопасности гражданской нежити, от которой меня, если честно, уже мутит.
— Вика, у тебя опять глаза как фиолетовые маячные огни…
— На маяках фиолетовых огней не бывает, — отмахнулась я. — Просто я в ярости. Нет, ты подумай! Мне, ведьме, приказывают какие-то ходячие останки! И что приказывают! Убить человека, заметь, Авдей, настоящего,
Пылая праведным гневом, я бросилась в библиотеку, вскарабкалась на стремянку и достала припрятанный томик поэзии вампиров. Муж озадаченно следил за моими манипуляциями и только поддерживал лесенку, чтобы я ненароком с нее не слетела.
— Вот он! — издала я торжествующий хищный вопль. — Людвиг Честнейший. «Избранные стихотворения»!
В глаза, как шрапнель, ударили строчки:
Все притворяешься, что живешь…Я выдрала страницу со стихами:
— Ведьмам не к лицу притворство! — и добавила вне себя от гнева: — Да будет тому, кто это написал, то же, что и строкам написанным!
Листок папиросной бумаги разлетелся на мелкие невесомые клочки.
…Я, конечно, не уверена, что такая имитативная магия уничтожит Людвига Честнейшего. Но неприятности вроде ломоты в клыках или парализации конечностей стопроцентно доставит.
А ведь он угрожал всерьез.
И если в полночь я не отправлю им требуемое согласие на сотрудничество (или, может, им по факсу сразу голову африканца отправить? Или его эти… как их называют… охломахаи?), они начнут против меня войну.
Где-то далеко в сознании затрубили трубы марш-атаки.
Наплевать, наплевать, Не впервой мне воевать!Хотя и возраст у меня для таких дел неподходящий, и вообще…
— Как ты думаешь, Авдей, — неожиданно спросила я, глядя на мужа с высоты стремянки. — Пока не зайдет солнце, наши дочери и колдун могут быть в безопасности?
Муж снял меня со стремянки и мрачно изрек:
— Не уверен.
— Почему?
— Потому что вампир Роман Кадушкин не боялся солнечных лучей. Где гарантия, что он такой один?
— Логично. Но паниковать пока не будем. У меня есть время до полуночи. Они ждут факса. А вот когда они его не дождутся, будем вводить военное положение.
…А восемнадцатилетний нгуни Сото, не подозревающий, какие опасности угрожают его чернокудрой голове, прихватив за талии визжащих и безудержно хохочущих девиц Белинских, второй час подряд [17]
17
Как известно, южноафриканские колдуны отличаются неистощимым темпераментом, потрясающей выносливостью, великолепным чувством юмора и неослабевающей любовью к простым народным развлечениям вроде охоты на слонов, заплыва наперегонки с аллигаторами, прыжков через костер и катания на американских горках. — Автор.
До американских горок был тир, где красавец афро перестрелял из антикварного вида винтовки всех фанерных утят, медвежат и чеченских боевиков, тем самым выиграв себе звание ворошиловского стрелка, а своим прелестным спутницам — здоровенных кукол с фарфоровыми личиками в платьях-кринолинах.
После того как девочки вдоволь навизжались и накатались на горках так, что уже в головах свистели птички, а в глазах плыли разноцветные круги, общим голосованием было решено придать развлечениям менее экстремальный характер. А именно — отправиться под уютный полосатый навес летнего кафе и наслаждаться ледяной кока-колой.
— Хорошо! — сказала Дарья. «Птички» у нее из головы потихоньку вылетали, и голова снова обретала способность мыслить и анализировать окружающие впечатления.
— Клево… — томно простонала Машка. У нее в голове «птички», по всей вероятности, решили свить гнездо — простору больше.
Истинный нгуни осторожно отхлебнул пахнущую туалетным мылом пенистую пурпурную жидкость и тут же невежливо сплюнул:
— Г'яд-ость! Лучше пить вода из болота Уруахуруру, чем это…
— Вот чудной. Это же кола-лайт!
— Я запомню. Я есть теперь знать, чем отравлять саранча на посевах…
Девчонки расхохотались. Вообще им было почему-то беспричинно весело, и каждый новый жест, шаг или слово лишь пополняли банк их безоблачно-счастливого настроения. Говорят, от веселья до горьких слез отделяет всего минута. И кажется, что минута эта роковым образом истекала.
— Тогда пей квас, — предложила колдуну Марья. — Исконно русский напиток.
— Национальная гордость, — добавила Дарья.
Но с «национальной гордостью» в кафе было туговато. В качестве заменителя Сото купил бутылочку «Очаковского» и уже было принялся дегустировать, как в рукав его ослепительной рубашки вцепились толстые, заросшие волосами и татуировками пальцы:
— Ах ты, свинья черномазая! Ты что это наше пиво жрешь!
Владелец пальцев и свежепроизнесенной реплики выглядел как типичный плохой парень, который появляется на вашем пути с тем, чтобы внести в вашу жизнь разнообразие в виде регулярных посещений отделения челюстно-лицевой хирургии.
Девочки за столиком испуганно взвизгнули.
Колдун улыбнулся.
Улыбка у него была — ни в сказке сказать, ни пером…
— Мужик, ты чё, в натуре?! Я пошутил! Пошутил я! Шуток не понимаешь, да?! — завизжал плохой парень, когда неведомая сила скрючила его в три погибели и уложила на пыльную травку ближнего газона. — Ты чё делаешь, гад?!
«Гад», не меняя выражения лица, склонился над поверженным противником и тихо произнес несколько слов. После чего спокойно присоединился к своим прелестным и несколько бледным от пережитого испуга дамам. А матерый детинушка, отлежавшись на траве, дунул от злополучной кафешки со всею возможною поспешностью.
— Что ты ему сказал? — поинтересовалась Марья, сверкая глазами. Ей традиционно нравились парни-победители.
Сото загадочно улыбнулся уголками пухлого рта:
— Я пообещал превратить его в… как это по-русски… Котлета!