От всего сердца

Эндрюс Илона

– Косандион провел три дня в Храме, пытаясь убедить ее. Мы вместе прогуливались по садам Храма.
– Ее голос звучал почти задумчиво.

– Вам он нравится.
– Это вырвалось почти само по себе.

– А что тут может не нравиться?

– Он все еще может...
– Я позволила этому затихнуть.

– Он не выберет меня. Супруга может быть красивой, любимой, даже почитаемой, но она никогда не сможет стоять сама по себе. Величайший грех, который может совершить супруга - это расколоть базу власти правителя и стать угрозой. Дина,

такие люди, как Косандион, не женятся на таких, как я. Они женятся на тех, из кого получаются слабые соперники, а я стала бы очень опасным соперником. Суверен в нем понимает это.

Она была права, но это казалось таким неправильным. Я допила чай.

– И что теперь?

– Завтра мы все встретимся снова. Я полагаю, что отбор будет объявлен недействительным, и будет объявлено о новом отборе, который состоится в ближайшие 3 или около того года с новым списком кандидатов.

– Что вы будете делать? Галактика теперь знает ваше лицо. Разве это не усложнит вам жизнь?

Она элегантно пожала одним плечом.

– Полагаю, я могла бы изменить лицо и тело. Я слишком молода, чтобы уходить на пенсию. Но опять же, возможно, я исчезну на несколько лет. Отправлюсь в приключение, пока колеса галактики медленно вращаются, превращая воспоминания в пыль. Я еще не знаю.

Она, должно быть, знала, каков будет результат с самого начала, и все же она пошла на это. Все, что она делала с того момента, как вошла в гостиницу, и до сих пор было любовным посланием, написанным под звон тонких браслетов, развеванием полупрозрачной вуали и ударом острого, как бритва, кинжалом. Это было восхитительно. И теперь послание было завершено. Завтра она поставит на нем свою подпись, и их пути разойдутся. Это было прощание с Косандионом и девушкой, которая позволила ему преследовать ее по столичным балконам много лет назад.

Я поднялась. Чудовище спрыгнула с моих колен. Я склонила перед ней голову. Она поклонилась в ответ. Я поправила свою мантию и вышла из ее покоев тем же путем, которым пришла.

Глава 27

Когда мы в последний раз покидали наших бесстрашных героев, леди Вексин оказалась жрицей Мести и раскрыла свою историю с Косандионом. Но он никогда не женится на ней, потому что она слишком опасна, чтобы быть рядом. Ох, какой поворот. Теперь выбор может быть отменен.

Так женится он или не женится? Сколько можно ждать! Хватит шоркать нам по нервам! Не останавливайтесь!

– ... поведение, неподобающее хранителю, - бубнил Фрэнк Коупленд. – Это дерьмовое шоу не должно было случиться.

Я сопротивлялась желанию действовать в стиле Шона и зарычать на экран. Ассамблея Хранителей была встревожена тем, как закончился «Геймдэй», поэтому они решили первым делом с утра позвонить мне по «Зуму», и высказать мне свое недовольство, поучая. Справедливости ради, большая часть осуждения исходила от Фрэнка

Коупленда и Дона Филлипса. Они вдвоем управляли большими гостиницами, Фрэнк в Калифорнии и Дон в Альберте.

По крайней мере, я имела дело не со всей Ассамблеей, а только с семью членами совета Североамериканского прихода.

– Вы заранее одобрили это «дерьмовое шоу», - указала я.
– Цитата: «Приложите все разумные усилия, чтобы удовлетворить желания Суверена».

– Разумные!
– указал Дон.
– Как в разумные усилия вписываются в два мертвых гостя?

– В этот раз, - вставил свои пять копеек Брайан Родригес, - никто не умер. Все живы. Никто не получил серьезных травм.

– И мы просто должны в это верить?
– потребовал Фрэнк.

– Да.
– Я вложила немного стали в свой голос.
– Я хранительница. Моего слова достаточно.

– Это еще предстоит выяснить, - сказал Фрэнк.

– Как насчет моего слова?

Я почувствовала, что позади меня расцветает холодная магия. Краем глаза я заметила, как колыхнуло красную мантию Тони, словно ее коснулся ветер.

Фрэнк крепко сжал рот. Это только разозлило меня еще больше. Я была хранительницей уже много лет, и, по-видимому, мое слово имело значение только в том случае, если у меня был помощник, который мог бы меня поддержать.

– Помоги, - прошептал Шон мне на ухо. Он был внизу, в секции умбол.

– Срочно?

– В некоторой степени.

– Сейчас буду.

– Что я хочу знать, так это...
– начал Дон.

– Достаточно. Это моя гостиница. Я определяю, что здесь разумно. Мне не нужно, чтобы вы держали меня за руку. Мне не нужно, чтобы вы рассказывали мне, как бы вы справились с этим. Не лезьте не в свое дело.

На мгновение воцарилась потрясенная тишина. Айо Ивата захлопала в ладоши.

– Наконец-то.

Мануэль Ордоньес тоже захлопал в ладоши и что-то пробормотал себе под нос по-испански. Прозвучало очень похоже на est'upido.

– Наконец-то, что?
– потребовал Фрэнк.

– Наконец-то кто-то заткнул вас двоих, - сказала Айо.
– Это ее гостиница. Ты не являешься ее начальником.

– Мы все знаем, зачем мы проводим эту встречу, - сказал Брайан Родригес.
– Доминион связывался с вами обоими с предложением провести этот выбор, и вы отказались.

– На что ты намекаешь?
– спросил Дон.

Брайан наклонился к экрану.

– Я не намекаю, я это говорю. В этом вся соль.

– Вам предложили шанс заняться выбором, вы отказались, она сделала это, и она сделала это хорошо.
– Магдалина Брасвелл скрестила руки на груди. – Вам нечего тут ей предъявлять. Она провела неделю в своей гостинице с двадцатью душегубами, и все они ушли живыми.

– О, они могут предъявлять, - сказала Айо, - но это не значит, что остальные из нас должны тратить на это время.

– У меня есть законная точка зрения!
– Фрэнк стукнул кулаком по столу.