От всего сердца

Эндрюс Илона

– Я хочу понять, почему. Чего ты хочешь?

– Убить нас всех.

– Но какова цель? Должно быть, с тобой случилось что-то ужасное, но убийство всех не заставит тебя чувствовать себя лучше.

– Это не для меня. Я ничего не почувствую. Гостиницы и хранители не должны существовать. Я сотру их симбиоз с лица земли. Тебе не обязательно это понимать. Прими это как неизбежное и уходи.

– Нет.

Глубокий вздох эхом прокатился по куполу. Он повернулся, его мантия развевалась.

– Почему ты упорствуешь, создавая трудности?

Прими мой подарок. Убирайся с моего пути, глупое дитя. Не попирай мой последний акт доброты. Больше ничего такого не будет.

– Когда-то ты был хранителем. Ты чувствовал связь со своей гостиницей. Они полагаются на нас. Они доверяют нам. Какие бы ошибки не допустили хранители гостиниц, какие бы преступления они ни совершили против тебя, гостиницы невиновны. Разве это ничего не значит для тебя?

– А почему должно? У меня отобрали мою гостиницу. Мою семью, мое лицо, они забрали все, и я оставлю их ни с чем. Я уничтожу каждую гостиницу в галактике, чтобы хранители гостиниц никогда больше не смогли воскреснуть.

– Но ты все еще чувствуешь боль. Ты все еще жаждешь этой связи.
– Я указала на остатки комнаты на другом конце купола.
– Ты привел сюда гостиницу, и теперь она умирает. Она гниет и страдает. Как ты можешь это терпеть?

Он повернулся ко мне лицом. Его бескровные губы растянулись, и он улыбнулся, показав острые конические зубы.

– Я привел ее сюда для тебя.

Что?

– Ты разве не замечаешь? Оглянись вокруг. Разве она не выглядит знакомо? Разве она не похожа на дом?

Я уставилась на полукруг прогнившего пола, скользкие стены, остатки гниющей мебели… Слева была кушетка. Плесень покрыла ее обивку, но кое-что от первоначального цвета осталось - веселый летний небесно-голубой с большими желтыми одуванчиками. Моя мать обила этот диван для меня, когда мне было семь лет. Я выбирала ткань. Наша собака, старый боксер, перегрызла его переднюю ножку, и следы укусов все еще были там…

Боже мой.

Я только сейчас поняла. Кривая лампа — мы с Мод опрокинули ее, когда она гонялась за мной по дому, и мы так и не смогли посадить абажур ровно. Мой старый стол. Остатки моего коврика.

Это была моя спальня. Это была гостиница родителей. Мой дом. Он разрушил мой дом. Он пытал нашу гостиницу.

Я отшатнулась от него, направляясь к гниющему полу и магии, которая ждала меня там. Она нахлынула на меня, пронзив мое сердце, и я почувствовала последние слабые импульсы «Магнолии Грин». Магия, которую я почувствовала, та, что так отчаянно пыталась коснуться меня, была жизненной силой гостиницы, вытекающей из ее умирающей сердцевины.

Его голос преследовал меня.

– Теперь ты понимаешь?

Я заставила свой рот двигаться сквозь боль.

– Да.
– Я поняла.

– Это демонстрация моей силы.

– Это демонстрация твоего страха.
– Я призвала свою магию и влила в нее свою боль. Я формировала и формировала свою силу так, как мог только хранитель.
–

Ты боялся моих родителей. Ты пытался убить их и потерпел неудачу, поэтому ты осквернил их гостиницу в своей бессильной ярости. Ты использовал ее страдания, чтобы убедить себя, что ты победил. И теперь ты боишься меня. Ты прошел через все эти трудности, чтобы предупредить меня, потому что в глубине души ты боишься. Ты прав, что боишься.

Он вздохнул.

– Да будет так.

Мужчина ударил своей белой метлой об пол. Скверна вырвалась из него скрученными темными потоками и впилась в стены, проникая в гостиницу, заставляя ее подчиниться. Деревянный пол задвигался, как бурлящее море, приближаясь ко мне.

Я погрузила всю свою магию в пол подо мной. Она прорвалась сквозь потоки и водовороты жизненной силы «Магнолии Грин», столкнувшись с извивающейся в них скверне. Моя сила пронеслась сквозь увядающую гостиницу, пронеслась сквозь ее ветви, корни, вплоть до ее поврежденной сердцевины.

Наши магии столкнулись. Связь возродилась в ослепительной вспышке силы. Налет скверны, которая пронизывала гостиницу, скользя по ее ветвям и душа ее корни, сгорела в одно мгновение, открыв чистое пространство между мной и ядром.

«Магнолия Грин» была моей.

Искаженный хранитель закричал. Его загрязненные потоки врезались в меня, сотрясая гостиницу, пробивая мою защиту, каждый удар посылал мучительный толчок через нас обеих.

Я протянула руку, и моя метла приземлилась в нее.

– Это тебе не поможет!
– прорычал он.

Моя сила вилась по метле тугой спиралью, готовая вырваться на свободу. Мое тело напряглось, пытаясь направить всю эту силу, и мне пришлось выдавить из себя слова.

– Эта гостиница убаюкивала меня, когда я сделала свой первый вдох. Как бы ты ни старался, она никогда не будет твоей.

Я воткнула метлу в пол.

Магия вырвалась из меня магическим ураганом, и врезалась в искаженного хранителя.

Скверна бушевала вокруг меня, пылая и бушуя. Это была чистая ненависть. Поток ненависти и гнева, исходящий от него. Этого было так много, больше, чем могло вместить любое существо, и я не могла понять, как все это не разорвало его на части. Каждая его плеть терзала мою душу. У меня во рту была кровь. Моя грудь болела, каждый вдох - сознательная борьба с наковальней, сидящей на моих ребрах.

Я схватила его своей магией и сжала.

Мы рвали друг друга, он скверной, а я магией хранителя. Купол содрогнулся. Я почувствовала, как гниющие стены рушатся позади меня. Субстанция гостиницы распалась, поскольку она жертвовала все больше и больше своей силой, чтобы подпитывать мою атаку.

Он утопил «Магнолию Грин» в своей скверне. Он, как пиявка, неизвестно, как долго питался магией гостиницы. Гостиница боролась с этим, пытаясь выжить, пытаясь сохранить какую-то маленькую часть себя. Но теперь я попросила ее о помощи.