От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое
Шрифт:
Оккупационные власти уговорили Аденауэра вернуться к управлению Кёльном, которой тогда представлял собой груду развалин, где число жителей уменьшилось с довоенных 790 тысяч до 30 тысяч, ютившихся по подвалам. Американская военная администрация поражала Аденауэра своей некомпетентностью. «Все распоряжения американских администраторов касательно расчистки улиц, снабжения населения продуктами или восстановления транспортной системы казались ему абсурдными, не учитывающими „немецкий менталитет“. „Малые дети“ – это была самая безобидная характеристика; он говорил об американцах еще и как о „плохо воспитанных“, „распущенных“
Хозяйствование англичан, которые теперь принимали все решения в Кёльне, было ничуть не лучше, и неудивительно, что Аденауэр стал быстро утрачивать интерес к городским делам. Летом его увлекли идеи независимости Рейнской области. Известно как минимум о его шести встречах с французскими эмиссарами, в ходе которых Аденауэр обсуждал идею создания на территории Германии ряда небольших государств. Одно из них, которое включило бы в себя Рейнланд, Рур и часть Вестфалии, находилось бы, по его мысли, под протекторатом Франции.
Кёльнский бургомистр довольно быстро надоел британским военным властям, и в конце сентября он был лишен своего поста с запретом проживать в Кёльне и заниматься какой-либо политической деятельностью. Это при том, что с середины сентября англичане разрешили немцам занятия политикой, а Аденауэр уже считался одним из лидеров христианских демократов. Однако вмешались те руководители британской оккупационной администрации, которые выстраивали германскую партийную и государственную системы, и запрет на политическую деятельность для перспективного кадра был снят. И взгляды его быстро менялись в правильную для англосаксов сторону.
Уже в одном из своих писем в октябре 1945 года Аденауэр доказывал, что Советскому Союзу, который теперь доминировал на востоке Европы, должен быть противопоставлен блок западноевропейских государств с участием Западной Германии, Франции, Бельгии, Голландии, Люксембурга и, если получится, Великобритании.
Теперь уже Аденауэр, в отличие от Кайзера или Шумахера, не пытался играть в самостоятельность от оккупационных администраций, прекрасно понимая, что ничего нельзя было предпринять против воли западных союзников, и «проводить свою внешнюю политику Германия сможет поначалу лишь в ограниченных масштабах».
Аденауэр представлял антипрусское и прозападное крыло немецкого католицизма.
– Мы хотим нового возрождения Германии. Мы не желаем империи Бисмарка под предводительством Пруссии, – заявлял он.
Такая позиция позволила ему быстро найти общий язык с западными столицами.
Аденауэр прекрасно сознавал, что реализация его программы исключает объединение восточной и западной частей оккупированной Германии. В интервью «Ассошиэйтед пресс» в октябре 1945 года он прямо заявил, что «занятая Россией часть потеряна для Германии на неопределенное время».
Аденауэр принял участие в собрании христианско-демократических групп из разных частей страны в конце 1945 года в Бад-Годесберге. Общий тон дискуссии, прошедшей скорее в духе христианского социализма, его не устроил.
По согласованию с главой политического отдела британской оккупационной администрации Кристофером Стилом Аденауэр погрузился
На съезд в Херфорде, который проходил 19–20 января 1946 года, Аденауэр ехал как глава делегации Рейнланда. Чарльз Уильямс рассказал, как ему удалось на съезде занять место на верху партийной иерархии: «Это была аморфная масса, лишенная ориентиров и лидера. Наш герой тут же постарался заполнить этот вакуум – разумеется, своей собственной персоной. Когда делегаты, все как один мужчины и все в почти одинаковых строгих темных костюмах, утром перед первым заседанием начали заполнять зал заседания и рассаживаться по местам, никто не решился занять большое кресло, стоявшее во главе стола. Никто, кроме Аденауэра. Он, как, видимо, и большинство собравшихся, догадывался, что оно зарезервировано для того, кто их, собственно, пригласил, – бургомистра Херфорда Хольцапфеля, который, как предполагалось, и должен был открыть форум. Однако Аденауэра это не остановило. Бодрой походкой он прошел вдоль стола и спокойно уселся в председательское кресло. Выждав немного, встал, попросил прекратить разговоры и объявил:
– Я родился 5 января 1876 года, так что среди вас, наверное, самый старый. Если никто не возражает, то по праву старшинства я принимаю на себя обязанности председателя.
Сказано это было легким, шутливым тоном, и многие действительно засмеялись. Смех был, правда, у некоторых довольно нервный – их явно поставили перед свершившимся фактом: Аденауэр фактически сам назначил себя их лидером, причем это было сделано так, что вроде и не подкопаешься. Обретенную позицию самоназначенец использовал на все сто».
А когда Якоб Кайзер как буржуазный деятель утратил позиции в советской оккупационной зоне, стало очевидно, что бразды правления в ХДС окажутся в руках Аденауэра.
Западная Европа: англосаксы рулят
Летом-осенью 1945 года американские и английские власти уже вовсю организовывали по своему вкусу Западную Европу, благо, что и войска союзников там оставались. В Австрии, где находились и советские войска, это было еще не так заметно.
Четвертого июля в Лондоне было подписано Соглашение о контрольном механизме в Австрии и сформирован четырехсторонний орган управления – Союзническая комиссия, состоявшая из Союзнического совета и Исполнительного комитета с 13 отделами. В Союзнический Совет входили четыре верховных комиссара. От Советского Союза эту роль исполнял главнокомандующий Центральной группы войск на территории Австрии маршал Конев. Временное правительство Австрии получало право принимать законы, но при условии предварительного одобрения Союзнического Совета.
Союзнический совет долго раскачивался. «Русские не торопились отсылать инструкции члену совета маршалу Коневу, который сказался больным, – писал Фейс. – Генерал Марк Кларк, бывший представителем США, находился с миссией доброй воли в Бразилии. Договоренности о снабжении Вены продовольствием все еще не были достигнуты; такое положение сохранилось и тогда, когда Контрольный совет собрался 11 сентября в первый раз в Вене. В конце заседания комитет принял заявление, обращенное к австрийцам, в котором говорилось, что он будет представлять высшую власть в Австрии».