От заката до рассвета
Шрифт:
Селеста аккуратно высвобождает свою ладонь из моей и начинает идти размеренным шагом. Так-то лучше.
– А раньше ты жила в Париже? – продолжаю тему.
– Да, я тут родилась и училась в университете.
– В каком?
– В Сорбонне.
– Ого! – я искренне удивлён. – Это же лучший университет Франции и один из лучших в Европе и мире.
Она морщится.
– Ну, я бы не сказала, что он один из лучших в мире. Скорее, один из старейших в мире. Но в Европе Сорбонна ценится, это правда.
– На каком факультете
– На филологическом.
– Ах, да, логично. Ты же филолог.
– А ты чем занимаешься? – она смотрит на меня и слегка улыбается.
– Я маркетолог, работаю в банке.
Ее слегка удивляет мой ответ.
– Хорошая профессия. Модная и перспективная.
– Ну… В целом, наверное, да.
– И учился ты тоже на маркетолога?
– Только в магистратуре. Бакалавриат у меня по международной экономике. Но еще студентом на практику попал в отдел маркетинга, и мне понравилось. Поэтому в магистратуру решил идти по этому профилю.
– Понятно. А зачем ты летишь в Вену?
– В командировку. Я выступаю завтра на конференции по маркетингу. Буду рассказывать про банковский маркетинг в России.
– Прикольно, – она снова улыбается. И почему-то меня греет ее улыбка. Такая тёплая. Да и вообще вся она, несмотря на свою дерзость и характер, кажется очень тёплой девушкой. Как этот летний день. – Часто ездишь в командировки?
– Раз в несколько месяцев, но всегда только в Вену. Я работаю в «дочке» австрийского банка в России. Иногда бывает нужно съездить в центральный аппарат для обсуждения каких-то глобальных задач, которые мы в России не можем внедрить без разрешения материнского офиса.
– Ты из Москвы, да?
– Да.
Она кивает головой.
– Мне так и не довелось побывать в Москве, когда я была в России. Хотя очень хотела заехать.
–Ты была в России? – меня удивляют ее слова. В целом, туристы в нашу страну ездят, но скорее из Китая, а не из Европы.
– Да, я была в Санкт-Петербурге.
Еще удивительнее.
– И что ты там делала?
– Была на каникулах, когда училась на третьем курсе Сорбонны. Мы тогда по зарубежной литературе усиленно проходили русскую классику, и на весенних каникулах деканат организовал для всех желающих туристическую поездку в Санкт-Петербург, так как чаще всего события всех книг русской литературы проходили именно в этом городе. Ведь он был столицей России в 19 веке.
– Ты меня поразила, – я улыбаюсь. – Редко можно встретить европейца, который был в России. Ты, наверное, первая в списке моих знакомых. Тебе там понравилось?
– Город очень понравился, а вот климат и погода нет. Я ездила в апреле, и у нас тут в Париже уже было очень тепло. А там в апреле снег шёл.
Я слегка смеюсь.
– Да, это Россия.
В этот момент мы выходим к Лувру, вокруг которого снуют толпы туристов.
– Будешь тут осматривать? Фотографироваться? – спрашивает Селеста. – Ты вообще раньше был в Париже?
– Был
Мы пересекаем площадь, на которой находится Лувр, и выходим к набережной. Здесь красиво. По Сене плавают речные трамвайчики. Тут их даже больше, чем в Москве. Мы подходим к борту набережной и смотрим на воду.
– Ты не возражаешь, если я закурю? – вдруг спрашивает Селеста.
– Нет, я сам курю.
И одновременно с тем, как она лезет в сумочку за сигаретами, я достаю из кармана свою пачку. Меня немного удивляет, что она курит. Не подумал бы. В Москве у девушек уже давно вышло из моды курить. Максимум «Айкос» или аналогичные системы нагревания табака.
Селеста же достаёт пачку красных «Мальборо», берет толстую сигарету и поджигает ее зажигалкой. Надо же, она курит крепкие мужские папиросы. В Москве же если все-таки какая-то девушка и курит обычные сигареты, то обязательно тонкие и с ментолом.
– Что-то не так? – она улавливает мой пристальный взгляд.
– Нет, все в порядке, – спешу оправдаться, поджигая свой «Винстон» и отводя взгляд к реке.
– Почему ты все время на меня смотришь, будто я какая-то странная чудачка?
Меня немного смешат ее слова.
– Нет, ты нормальная. Это я странный чудак, раз меня в тебе все удивляет.
– Что именно тебя во мне удивляет?
– Абсолютно все. Начиная от отсутствия лака на ногтях и заканчивая тем, что ты школьная учительница.
Она резко переводит взгляд на свои руки.
– У меня что-то не так с ногтями?
– Нет, у тебя с ними как раз полный порядок. Да вообще с тобой – полный порядок во всем. Девушки и должны быть такими, как ты: настоящими, естественными. Девушки должны не стесняться быть собой, такими, какие они есть на самом деле. Но в Москве с этим большая проблема.
Она смущенно улыбается и отводит взгляд от моего лица к реке. А вот я продолжаю смотреть на нее, позабыв о сигарете. Ловлю взглядом, как она глубоко затягивается, как выдыхает дым, слегка согнув губы трубочкой, как стряхивает пепел.
– Ты меня смущаешь, когда смотришь так на меня, – говорит тихо, продолжая смотреть прямо перед собой. Сейчас она не дерзит, а говорит спокойно и искренне.
– Извини. – Это все, что я могу сейчас ответить, но при этом голову не отворачиваю, а продолжаю ею любоваться.
Она слегка закатывает глаза и качает головой.
– Настырный русский.
– Дерзкая француженка.
И мы вместе смеёмся. Селеста бросает окурок в воду и поворачивает голову на меня. Наши взгляды встречаются. Сейчас она смотрит на меня по-доброму. У нее очень красивые карие глаза. Как горячий шоколад. И от них исходит тепло, которое, если ее разозлить, превращается в огонь.
Пока я смотрел на нее, даже забыл курить. Сигарета полностью стлела в моих пальцах, поэтому я бросаю бычок в воду.