От Земли к Андромеде

Мишарин Борис Петрович

– Это было бы незаконно, Николай Петрович, - возразил участковый.

– Николай, просто Николай, - в свою очередь попросил он, - в моем случае законно, так как фактически я работаю в гораздо большем объеме, хоть и без трудовой книжки.

– Поясните, - попросил участковый.

– Я хозяин алюминиевого завода, генеральный директор выполняет мои стратегические указания, ходит на работу ежедневно, занимаясь тактикой. Я звоню, появляюсь на заводе, когда возникает в этом необходимость, вырабатываю производственную

политику. Соседка Ольга не знает об этом, и вы ей не говорите. Стукачество - дело дрянное, но я не обижаюсь на нее. Ее заело, что в этой квартире не она хозяйка, но это ее проблема.

– Понятно, - улыбнулся участковый, - решила насолить вам хоть как-то. Я, естественно, ничего не скажу ей, вы меня извините за вторжение.

– Извиняться не стоит, это ваша работа - проверять сигналы. Зато вы теперь знаете, что на вашем участке живет не совсем порядочная особа, которой нельзя верить с первого взгляда. Я бы вообще таких личностей не допускал к юриспруденции, именно такие шьют дела потом белыми нитками. Рад был познакомиться, Сергей, порядочным людям всегда готов оказать помощь и содействие.

Он проводил участкового до дверей. Вероника ожидала его в зале, дрожа всем телом и смотрела влажными глазами. Он понял почему.

– Да, Вероника, ты не служанка, не домработница, не проститутка, извини за это слово, ты моя женщина и гражданская жена. Ты против?

Она зарыдала, кинувшись ему на грудь.

– Чего же ты плачешь, Ника. Ну, не говорил раньше, извини, ты мне в первый же день понравилась. Нет больше фиктивной домработницы Вероники даже для моих соседей - есть моя жена Ника.

Он взял ее на руки и закружил по комнате, чувствуя, как она прижимается к нему всем телом, поставил на пол. Вероника смахнула рукой слезы, заглянула в глаза и спросила:

– Ты меня любишь, Коленька?

Она ждала ответа с волнением и надеждой. Николай приложил пальчик к ее губам.

– Дай пальчик женщине - она и руку откусит. Да, Ника, я люблю тебя, - ответил он с улыбкой, смахивая остатки слез с ее лица.

Она прижалась к нему всем телом, тихо зашептала на ушко:

– Как я давно ждала этих слов, милый мой и любимый Коленька, как ждала... ты мой, только мой и я тебя никому не отдам. Слышишь любимый - ты мой, самый, самый любимый...

Она снова заплакала.

– Извини, Коленька, это от счастья, я так боялась, что никогда не дождусь этих слов. Надо радоваться, а я плачу, дура.

Он достал платок и протянул ей.

– Мы сейчас отпразднуем с тобой приход Ольги к нам, выпьем по рюмочке. Я - коньяк, а ты винцо.

Вероника отпрянула и напряглась.

– Приход Ольги?

Он заметил, что ее кулачки сжались и побелели на костяшках, взял руку, поцеловал.

– Формально... если бы она не появилась - ты бы все равно узнала о моих чувствах, но гораздо позднее.

Возникшая ситуация подтолкнула меня к признанию, но и ты ведь не говорила мне о любви.

Вероника расслабилась, вздохнула...

– Я не могла, Коленька, сказать тебе первой, но, наверное, все равно бы сказала позже. Ты меня взял из публичного дома, сделал домработницей. Я не могла навязываться...

Николай прикрыл ее рот своими пальчиками.

– Больше ни слова... так бывает - любят два балбеса друг друга и молчат, у каждого свои веские причины к этому. Я ведь тоже должен был понять - по работе ты со мной или по душе. Но все выяснилось и я доволен.

Он достал коньяк, вино, бокалы.

– Мы вместе и я тоже выпью с тобой коньяк. Но не за Ольгу - за нас с тобой, за любовь, за участкового хотя бы, но не за нее.

Николай налил, подал бокал Веронике, поднял свой.

– Согласен, за тебя, любовь моя.

– За тебя, мой Коленька, - ответила Вероника.

* * *

Ковалев спал плохо, ворочался постоянно. Вероника совсем не спала, приподнялась на локте, вглядываясь в темноте в его лицо и стараясь понять, что тревожит ее любимого. Но виден был лишь силуэт вместо лица. Она думала, что снится плохой сон и уже хотела разбудить его, но он проснулся сам и резко поднялся, оставаясь сидеть на кровати.

– Ты не спишь, Ника, я ворочался, не давал?

Она заметила, что он тяжело дышит.

– Плохой сон приснился?
– спросила она.

– Если бы сон, - ответил он непонятно, - вставай и иди сюда, - он подвел ее к углу шкафа, как бы пряча за ним, - стой, не высовывайся и молчи.

– Что случилось, Коля?
– спросила она тихо.

– Молчи, - он закрыл ее рот ладошкой, - молчи и не высовывайся.

Ковалев резко отпрянул к двери в спальню и встал у стены. Дверь медленно открылась, появился силуэт мужчины и послышались два тихих выстрела: пу, пу, пули со шмяком впились в основания подушек. Ковалев резко ударил силуэт по шее, тело свалилось со стуком на пол. Он включил свет - мужчина в маске и с пистолетом в руке лежал на полу, Вероника, сжавшаяся в комочек за шкафом, смотрела округленными глазами то на Николая, то на лежавшего на полу неизвестного в маске.

– Скотч неси быстро, - скомандовал он.

Вероника, все еще дрожа от страха, метнулась в бытовку, принесла скотч. Николай замотал руки мужчины за спиной, сдвинул на лоб маску - он не знал его, и задвинул ее обратно.

– Меня только что хотели убить и тебя заодно. Кто он - не знаю. Ты оденься и сиди в зале, я вызову полицию.

Вероника мотнула головой и заревела. Николай осадил ее:

– Не до слез сейчас, Ника, пугаться позже будем, оденься и иди в зал.

Она затрясла согласно головой, все еще всхлипывая, стала надевать платье.