От Земли к Андромеде
Шрифт:
– Вместо удара я двумя пальчиками зуб поймаю и вырву - за то потом хвалится перестанет. А зуб себе новый вставит.
Степаныч переглянулся с Корнеем, спросил охранника:
– Ты не против, он же тебе зуб точно вырвет?
– Это еще поглядим, кто кому вырвет. Я не вырву, я ему все зубы повыбиваю, - ответил охранник.
Степаныч засек время и объявил бой. Охранник усмехнулся, подошел ближе и резко ударил кулаком в челюсть. Казалось, что только голова Николая отклонилась в сторону, пропуская мимо летящий кулак. Удивленный охранник сделал
– Как ты это сделал?
– прошепелявил охранник, сплевывая кровь на землю.
– Протянул руку и вырвал зуб, только сделал это очень быстро, глаз человека не в состоянии засечь подобную скорость, поэтому никто ничего не заметил. В следующий раз не хвастайся пред незнакомым человеком и знай, что есть бойцы получше тебя, - ответил Ковалев.
Степаныч, Корней и собравшаяся вокруг охрана смотрели на Николая с ошеломлением. За две минуты лучший каратист не смог попасть в него ни разу, еще и собственный зуб потерял. Вот это скорость и реакция!
– Ты точно марсианин, - восторженно произнес Степаныч, - такого в кино не увидишь и в фантастике не прочитаешь. Ладно, Лопата, езжай с ним в город, ты знаешь зачем.
* * *
Ковалев, которого с восторженных слов Степаныча стали называть Марсианином, постепенно знакомился с его империей и удивлялся мощи и разнообразию его структуры. Щупальца охватывали практически все сферы экономики и единственное, куда официально не лез Степаныч - это политика. Но это официально, фактически неизвестно кто оказывал большее влияние на область - он или губернатор.
Пресса и политики практически не вспоминали о нем, как о воре в законе, его поминали лишь на губернаторских выборах и то в позапрошлый раз. Прошлые выборы прошли без его упоминания, политики и журналисты хорошо помнили слова не самого Степаныча, а его адвоката. Он заявил, что даже мелкие упоминания определенного имени фиксируются и не остаются без внимания. Все, абсолютно все журналисты, депутаты и руководители, упоминающие всуе имя вора в законе или ссылавшиеся на него по любому негативному поводу, получили достаточно большие сроки и отбывали наказание в местах не столь отдаленных.
Многие понимали, что какой-нибудь Иванов или Петров не убийца и не наркобарон, но закон есть закон, с ним не поспоришь, если взяты с поличным и все факты на лицо. Степаныч с законом не спорил, он им управлял.
Не все еще познал Марсианин, но многое и не переставал удивляться изобретательности своего шефа. Как-то он посмотрел фильм, где в порнопритоне содержали малолетних девочек, насиловали извращенно, а потом убивали и сжигали в печи... Много подобных заведений было у Степаныча, но малолеток и насилие он категорически
Основной доход Степанычу приносил нефтебизнес, успешно работало его подпольное казино, по мелочам приносили прибыль гостиницы, рестораны, автозаправки, магазины, строительные фирмы и прочее.
Марсианин стал не личным водителем, как предполагалось ранее, а личным охранником Степаныча и сопровождал его повсюду. Как-то они обедали в одном небольшом ресторанчике, и Марсианин услышал определенный звук.
– Бильярд?
– спросил он.
– Да, в соседнем зале играют, - ответил Степаныч.
– Почему бы и нам не сыграть?
Степаныч опустил вилку, внимательно и недоуменно посмотрев на Марсианина - просто так он ничего не ляпал.
– Если хорошая ставка будет, например, в миллион баксов, - добавил Ковалев.
– Я таких игроков не найду, но ты Степаныч, я полагаю, сможешь. Кто-то сам играет, кто-то своего игрока может выставить - нам же без разницы.
– Ты, Коленька, не перестаешь меня удивлять. Ставки на бильярде... такого у нас в области еще не было. По мелочам, конечно, играют... это крепко надо обмозговать.
– Чего тут мозговать, сумеете людей найти - сыграем.
– Если ты проиграешь?
– Это исключено, Степаныч.
– Какую долю ты хочешь?
– Половину.
– Не много?
– Нет, не много. У меня игра, у тебя обеспечение - одно без другого невозможно.
– Хочешь половину... Я рискую миллионом. Чем рискуешь ты, Коля?
– Ты хотел сказать, что рискуешь выигранным миллионом из-за плохого собственного обеспечения, что деньги могут у тебя забрать силой и скрыться? Хотел бы я знать, кто посмеет это сделать в моем присутствии? Может быть и посмеют, тогда у нас к выигрышному миллиону добавятся несколько трупов. Но что поделать - сами нарвутся.
Степаныч пододвинулся ближе и глянул прямо в глаза Николая.
– А ты, Марсианин, не нарываешься?
Ковалев легко выдержал его взгляд, Степаныч перевел взор на бокал с вином, выпил глоток.
– Я не нарываюсь, ты прекрасно знаешь, что можешь доверять только мне одному. У тебя нет жены, детей и других близких родственников, у тебя есть Корней и Лопата. Ты знаешь, что вечно не живет никто и кому ты оставишь свою империю? Корнею с Лопатой?
Ковалев усмехнулся, заметив, как поперхнулся Степаныч от его слов, добавил:
– Вот и я о том же... А я молодой, перспективный и уважающий тебя человек, успешно поднимающийся по лестнице и способный в будущем принять твой бизнес в свои руки, ухаживать за могилкой и не забыть ее после пышных похорон, как бы это сделали Корней с Лопатой. Я понимаю, что ты об этом не думал, но это факт и от него не уйти. Мне не выгодно кидать тебя или обманывать, мне выгодно служить верой и правдой, чтобы потом поиметь все.
Ковалев допил свой бокал вина и смотрел, улыбаясь, на Степаныча. Тот нервничал, налил себе, выпил и спросил глухо: