От Жванецкого до Задорнова
Шрифт:
Так что, мама, ты за меня не волнуйся, а пришли лучше (вычеркнуто семь страниц), а то здесь вместо всего этого только (вычеркнуто) всякая.
С боевым приветом, твой сын рядовой (вычеркнуто)».
Рассказ смешной, и читал его Витя выразительно.
Но вот эпизод из «Похождений бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека (1 часть, 4 глава):
«Швейк зашёл навестить свою старую служанку пани Мюллерову, но оказалось, что пани Мюллерова была арестована в тот же вечер, когда отвезла Швейка на призыв. Старушку судил военный суд, и,
Сестра пани Мюллеровой получила от неё вот какое письмо:
„Милая Аннушка! Нам здесь очень хорошо, и все мы здоровы.
У соседки по койке сыпной…и черная… остальном все в порядке. Еды у нас достаточно, и мы собираем на суп картофельную… Слышала я, что пан Швейк уже… так ты как-нибудь разузнай, где он лежит, чтобы после войны мы могли украсить его могилу. Забыла тебе сказать, что на чердаке в темном углу в ящике остался щеночек фокстерьер. Вот уже сколько недель, как он ничего не ел, – с той поры как пришли меня.
Я думаю, что уже поздно и песик уже отдал… душу”.
Весь лист пересекал розовый штемпель:
Zensuriert К… и k. Konzentrationslager Steinhof.
Просмотрено цензурой. Императорский королевский концентрационный лагерь Штейнгоф (нем.)».
Но я уже предупредил – классику Шендерович знает хорошо.
«MORE SMEHA-1992»
Второй фестиваль прошёл уже в Рижском Доме конгрессов, 23–25 апреля.
Жюри «MORE SMEHA-1991»: родной брат Аркадия Райкина Максим Райкин, сценический партнёр Аркадия Райкина Владимир Ляховицкий, Ян Арлазоров
Я никогда не гнался за смехом ради смеха. Для меня было важно использовать трибуну фестиваля как рупор гражданских проблем: аудитория-то не маленькая – публика в зале, российское и латвийское телевидение. Поэтому каждое «MORE SMEHA» открывалось раздумьями о наших судьбах:
«…Когда наши первоочередные задачи выливаются во внеочередные съезды, мы привычно смеёмся, спасаясь будто бы специально вживлённым в нас чувством юмора.
…Нам трудно тягаться с Западом. Они там за сто лет без революций – ого-го – сколько успели свершить! А у нас сплошные революции – в ущерб эволюции.
…Они по-настоящему патриотичны и патриотично настоящи. Они любят и ненавидят только то, что достойно столь сильных чувств.
Мы же выдавливаем из себя самих себя, чтобы в собственных глубинах разыскать хоть каплю объявленной нам свободы.
Они – свободны, и потому – великодушны. Мы бываем великодушными только ночами, в постели, – заключая крохи свободы в объятья своих супругов.
Они в случае землетрясения, наводнения, обрушения шлют в очаг бедствия деньги, посылки… Мы при открытии очередных благотворительных
Им, счастливым и обеспеченным, нетрудно поделиться своими радостями. Нам, несчастным и обездоленным, – трудно.
Они радуются жизни и снимают фильмы ужасов, мы живём ужасами и пичкаемся радостными фильмами.
Они. Мы. Они. Мы. Гонимы. Ранимы. Рабы мы».
Жюри конкурса было ещё более представительным. Максим Райкин, родной брат Аркадия Райкина («скрывался» в его театре под фамилией Максимов), многолетний сценический партнёр Аркадия Райкина Владимир Ляховицкий, Ян Арлазоров, Лев Новожёнов, Илья Олейников, Аркадий Инин, а также лауреаты первого фестиваля Виктор Шендерович и Александр Володарский.
В конкурсе участвовали замечательный минский писатель Владимир Перцов (постоянный автор В. Моисеенко и В. Данильца), творцы «Красной Бурды» (ноу-хау ежемесячного смеха, Екатеринбург) Александр Соколов, Юрий Исаков, Владимир Маурин, актёр Вадим Гроссман, нынче режиссёр Рижского театра русской драмы, популярный сегодня киноактёр Олег Акулич, смолянин Валерий Москалёв, киевлянин Александр Никитченко.
Кубок А. Райкина завоевал минский театр сатиры и юмора «Христофор», представлявший хоры разнонародных казаков: кубанских, запорожских, кавказских, чукотских и других.
Ян Арлазоров
Ян Арлазоров в гримёрке
«У меня нет никаких атрибутов звезды. Даже шофёра не имею, потому что мне неудобно, когда меня кто-то ждёт. Вообще, я считаю, что звезда должна быть звездой на сцене, надо светить там, а не «светиться» за счёт часов «Картье», лимузина и группы поддержки «наверху»…
Сейчас есть понятия «банк», «кредит», «партнер», а понятия «друг», мне кажется, больше нет. Раньше были люди, которые могли спасти друга ценой собственной жизни. Я воспитан своим отцом, поэтому знаю, о чем говорю. И я привык приходить на помощь, не думая о себе, готов отдать последнюю рубашку. Но сейчас редко встретишь людей, которые готовы поступить так же. Конечно, у меня есть приятные знакомые, с которыми я общаюсь. Но чтобы ко мне приходили, чтобы я принимал гостей – такого тоже нет…
Не люблю отмечать свои дни рождения, тосты терпеть не могу. В самом начале я сам говорю, какой я замечательный, талантливый и неповторимый, сам выпиваю за это. А потом предлагаю всем нормально пообедать. Подарки ненавижу, не беру вообще. Когда мне что-то дарят, чувствую себя ужасно неловко.
Но актером я стал не потому, что любил театр. Его я никогда не любил и не люблю, считаю, что по мастерству, по энергетике эстрада гораздо выше театра. Раньше на ней были великие артисты, Аркадия Райкина я считал просто богом. Вообще, по сравнению с эстрадой театр – просто ерунда!»