Отблески света

Боталова Мария

Я не имею права пропустить ни одного кинжала. И я не пропускаю. Последний совершенно случайно ловлю плечом, вскрикивая от пронзающей всю руку острой боли.

Башню неожиданно встряхивает с такой силой, что я не могу удержать равновесие и опрокидываюсь на спину. А в следующий миг каменная поверхность с грохотом раскалывается. Яростный ветер вырывает целый кусок крыши с нами троими. Мелкие осколки летят в разные стороны, сотни трещин густой паутиной бегут по истерзанному туловищу башни, а мы вдруг поднимаемся и уносимся прочь.

Кусок

крыши, с которого на месте разломов продолжает сыпаться каменная крошка, быстро набирает скорость, улетая на крыльях ветра все дальше от огромного замка сектантов.

Часть 1. Глава 13. О том, как рушится моя жизнь. И это название – самая оптимистичная часть главы!

Каменный обломок крыши диаметром около трех метров и толщиной примерно в полметра представляет собой удивительное зрелище, пролетая по воздуху высоко над землей. Такого этот мир еще не видел и вряд ли когда-нибудь увидит.

Альрайен истекает кровью, вынужденный беспрерывно обращаться к запасу аллирской силы, чтобы поддерживать ветром столь тяжелое и массивное средство передвижения. Опасаясь преследования, спуститься на землю мы не можем, а нести сразу троих, как оказывается, проще и быстрей именно так.

Будь Альрайен в другом состоянии, он поднял бы небольшой смерч, но два полуживых существа такого обращения могут и не выдержать. Альрайен безжалостно наносит себе все новые раны, тонкими струйками кровь вытекает из глубоких порезов и проливается на серый камень, чтобы уже спустя мгновение бесследно раствориться, превращаясь в невидимый проводник к безграничной аллирской силе.

Мертвенно-бледная кожа Альрайена совсем истончилась, как никогда теперь она похожа на хрупкий фарфор. Под глазами темные круги, тонкие губы с синеватым оттенком. По лбу стекают бисеринки пота. Глаза пугающе тусклы и взгляд устало блуждает по пространству, но ветер, не теряя силы, несет вперед свою нелегкую ношу.

Тэан выглядит еще хуже. При взгляде на него сердце рвется на части, а к горлу подступают рыдания. Порой создается впечатление, будто он уже мертв – настолько призрачным кажется весь его облик в своей непривычной беззащитности. Жизнь еще теплится в нем, но словно таится в попытке сберечь угасающий огонек, который в любой момент может потухнуть.

Прозрачная, белая как мел кожа полыхает в лихорадке, черные волосы липкие от пота. Большая часть рубашки разорвана почти в клочья, приоткрывая истерзанное тело. Весь правый бок Тэана обгорелый, где-то покрыт пузырями ожогов, но ужасней всего выглядит плечо, куда угодил огненный шар. Ткани на нем черны и обуглены. По-настоящему обуглены!

Меня трясет, как будто это у меня лихорадка. Беспорядочные мысли роятся в голове. Найдется ли в этом несчастном мире хоть кто-то, способный исцелить подобные ожоги? Возможно ли сохранить жизнь Тэана, успеем ли мы?

Там, где нет ожогов, тело покрывают многочисленные порезы от разбитого стекла. Несколько ненавистных желтых осколков

мне приходится вытащить вручную. Тэан лежит столь неподвижно, словно уже не является частью этого мира. Даже ветер, кажется, обходит его стороной, не решаясь ни пошевелить прядь волос, ни всколыхнуть клочок одежды. Я сижу перед ним на коленях, чувствуя себя совершенно беспомощной и такой никчемной, что становится тошно.

– Попробуй его исцелить, – неожиданно предлагает Альрайен, когда ему надоедает наблюдать за моими страданиями.

– Что? – теряюсь я, впервые за долгое время отрывая взгляд от лица Тэана.

– Используй свет. Помимо всего прочего, с его помощью можно исцелять.

Точно! Как же я могла забыть? Альрайен уже когда-то говорил, что в будущем я научусь исцелять. Вот только случай не представился испробовать свои способности раньше, а экспериментировать на Тэане страшно. Я даже сражаться с помощью света толком не научилась и до сих пор не умею использовать его против материальных предметов, таких как, например, кинжал, который недавно вытащила из своего плеча. Возможно, я и могу атаковать светом врагов, при этом не причиняя вреда остальным, попадающим под удар, но исцеление – это нечто особенное, принципиально другой род магии.

– А вдруг сделаю хуже? – спрашиваю я срывающимся голосом.

– Хуже? – переспрашивает Альрайен и вдруг хрипло смеется: – Хуже некуда!

В душе поднимается волна возмущения, но быстро растворяется в страхе за жизнь Тэана. Столь дорогую для меня жизнь… Нужно попробовать.

Дрожащими руками тянусь к его груди, останавливаю раскрытые ладони в миллиметре от сожженной, местами обугленной кожи. Сосредотачиваюсь. Нахожу в себе силу света и осторожно, по капле, направляю к Тэану, всей душой желая исцелить.

Свет вливается в него мягкой золотистой волной, неся с собой всю мою любовь, надежду и жажду спасти, но проходит минута, другая – и ничего не меняется. Совсем ничего.

Те же ожоги, те же мелкие порезы, та же лихорадка. Сдерживая слезы, я пытаюсь еще раз. Никакого результата.

Бессильно опускаю руки на колени и некоторое время просто смотрю на Тэана. Потом ложусь с ним рядом, прижимаясь к более здоровому боку.

Мы даже не решились что-нибудь подложить ему под спину, чтобы уберечь от холодного камня: любое движение после падения с такой высоты может причинить еще больший вред.

Теперь я использую тепло собственного тела и легкие потоки нейтрального света, не атакующего, но и не исцеляющего – это единственное, на что я годна.

Спустя пару часов мы приземляемся прямо на главной площади небольшой деревеньки, чем привлекаем любопытство местных жителей.

– Нас здесь знают. Прежде чем отправиться за тобой, мы договорились с магом на тот случай, если бы тебе понадобилась помощь. Обратись к магу, он поможет и Тэану. – С этими словами Альрайен обессилено откидывается на спину и, кажется, теряет сознание.