Отблески Тьмы
Шрифт:
– Мне было видение, - медленно говорила она, не отпуская его глаза, - Завтра утром статуэтка появится на алтаре.
Затем она обратилась к благоговейно внимавшему Лефоку.
– Уважаемый господин настоятель, и вы, почтенный Зурн. Ступайте, организуйте погоню. А вы, святой брат, принесите мне капельку вина - силы мои на исходе.
Двое, не мешкая, удалились и потому не видели, как брат Гунтер вдруг бухнулся на колени, трясясь свим жирным телом, и стал целовать ноги жрице, а та, морщась, отталкивала его носком туфельки.
– Подлец, и нашёл
Утро выдалось ясным и тихим. Лучи показавшегося солнца брызнули вдруг из-за окоёма, опять сделав нестерпимо яркими заснеженную округу и бледно-синее небо. Капран закончил раскидывать снег во дворе, распрямился, вздохнул, озираясь вокруг, и спросил.
– Может, одну лошадку заберёшь? Сподручнее, да и быстрее будет.
Арриол, которому на правах дорогого (после вчерашних событий) гостя не разрешили помогать, покачал головой, сидя на крыльце после завтрака.
– Нет, я на них не умею. Упаду ещё, - и улыбнулся.
Хозяин тоже усмехнулся, представив, как это можно - не уметь ездить на лошадях? Затем посерьёзнел и осведомился.
– А что от тебя Полкан шарахается, да ещё и в будку прячется?
Парнишка потупился и нехотя ответил.
– Чует он. Я на него сначала как на еду глянул.
– Ничего себе!
– с изумлением выдохнул крестьянин.
– Неужто псину ел? И - как оно?
Арриол мечтательно улыбнулся.
– Да как сказать? Ничего, хотя голуби, в общем-то, вкуснее. В переулке подбивал камнями, иногда.
– Тьфу, пакость! Как можно этакую дрянь есть?
– сплюнул Капран, но любопытство его на этом не утихло.
– А как, ежели сравнить с мясом? Хотя бы со свининой?
Парень лишь отвёл глаза и пожал плечами. А затем тихо сказал.
– Не знаю.
– Ну, монаси, ну, мерзавцы, - крестьянин с неодобрением покачал головой. Занёс в сени лопату, пошептался о чём-то со своими домочадцами, выглянул.
– Арри, зайди.
Оказалось, что женщины за ночь перешили полушубок по размеру парнишки, а также тёмно-синие, добротного сукна штаны.
Сердечно поблагодарив, Арриол засобирался в путь.
Зурн Ан с места, почти без разбега, запрыгнул в седло. Рядом, на мохнатом приземистом жеребце степной породы уже гарцевал худощавый, подтянутый мужчина в синем плаще.
– Ну что, господин волшебник, поехали?
Маг из сыскного департамента, которого назначили в помощь по поимке найдёныша, сухо осведомился.
– А всё-таки, чего ради такой переполох из-за какого-то мальчишки? Как я понял, ничего против закона он не натворил, да и пятнадцать ему уже стукнуло - волен идти, коль не из баронских холопов.
Зурн поправил на плечах свой двухцветный плащ, кликнул тройку собак, и нехотя бросил.
– Мне тоже не по душе это - мальчонка неплохой. Но - приказано. Чтоб другим неповадно было, - и, не оборачиваясь, погнал своего коня к воротам.
Настоятель проводил отъезжающих озабоченным взглядом и вернулся в храм. Подошёл к алтарю, на котором
– И всё-таки, Эсмеральда, это чудо. Знай я тебя чуть меньше, заподозрил бы обман.
Женщина тонко улыбнулась, опустила глаза, и его слуха коснулся чарующий голос.
– Есть вещи, о которых не могу поведать даже я. Лучше бы вы, уважаемый господин настоятель, подумали о своей душе.
– Вот ещё, - насмешливо фыркнул Лефок.
– Я чист и искренен перед ясноликим Риллоном. Кстати, а с чего бы это брат Гунтер вдруг подал в отставку, да ещё и отказался от сана?
Жрица на миг окуталась видимой только посвящённому жемчужно-палевой аурой, и несколько удивлённый настоятель заметил, как её точёное личико нахмурилось.
– Грешен он. Плохо дела вёл, слуг распустил. Вот и покаялся. Надеюсь - искренне.
Арриол едва успел добраться до леса, как амулет на груди, под безрукавкой, тревожно окатил его предупреждающей волной. Такое бывало и раньше, когда магики что-то делали рядом, или пытались как-то проверить самого парнишку. И каждый раз его сознание испуганным зайцем пряталось за сверкающие зеленью грани камня, сторожко хоронясь от нескромного присутствия. Камешек-то был непростой - недаром пейсастый ювелир из лавки предлагал за него аж цельный золотой цехин. Дескать, камень берилл хорош; хоть в кольцо, хоть в диадему. Но Арриол не поддался соблазну. Быть может, этого талисмана касались руки матери, или сам отец, ушедший в неведомые дали, надел на него память о себе. А может, представлял себе парнишка в детских мечтах, мама только по этому камню когда-нибудь и узнает его…
Затравленно оглянувшись, он поспешил углубиться под прикрытие древесных стволов. Да, может быть и ищут, думал он. И наверняка Силой ищут. Сам Арриол особо не задумывался об этих делах, хотя и замечал порой, что видит и чувствует то, что недоступно большинству других. Даже пытался искать ответы в храмовых книгах, но в залу с нужными ему фолиантами было не проникнуть. А в тех шкафах, что были ему доступны для протирания от пыли, хранились только карты, словари да светские книги. Выяснилось только, что Арри и сам, наверное, владеет Даром. Но когда его касалось ощущение чужой силы, он ускользал и замирал в тени полыхающего кристалла, боясь сам не зная чего.
Петляя меж величественных сосен, он прибавил ходу, а затем стал взбираться правее, где обозначился подъём, и вроде каменистый. Достигнув промоины, косо бороздящей склон и полузасыпанной снегом, он привалился к старой покосившейся сосне и некоторое время отдыхал, приводя в порядок надсадное дыхание и прислушиваясь к амулету. А затем, неожиданно для него самого, с сухих мальчишеских губ, запинаясь и спотыкаясь, сорвались странные дикие слова.
Лети, сокол, на полдень ясный,