Отбор для ректора академии
Шрифт:
Мы обменялись взглядами. Бенедикт, на мгновение поджав губы, неожиданно продолжил:
— Император при смерти. И боюсь, ему уже ничто не поможет. — Ни один мускул не дернулся на лице мужчины. — Все что мы можем сделать — это отвлечь внимание на себя и не дать врагам почувствовать нашу слабость. Пока мы здесь с вами, я бы сказал, развлекаемся, во дворце начинается подготовка к коронации нового императора.
— Это правда? Ты не шутишь? — ошарашенно спросила я.
— Нет.
— Но… Почему он умирает? И почему тогда ты здесь? А леди Анелин? Разве
— Сколько у тебя вопросов… — протянул Бенедикт, покачав головой.
Какая сила управляет этим человеком? Он ненавидит двуличие других, но сам как та змея, что сбрасывает кожу, меняя при этом свой окрас. Отстраненный и страстный, циничный и заботливый, я видела все перечисленные стороны, но какой же он на самом деле?
— Родственные связи не являются гарантом любви, — продолжил ректор. В его голосе отчетливо слышался лед. — У меня нет привязанности к нашему императору, но мой долг перед империей для меня превыше всего. Наша помощь во дворце не нужна, и отбор наилучшее, что мы можем сделать. Мы не можем короновать наследника, пока старый император жив и носит венец, отречение займет еще больше времени. Если слухи расползутся, шпионы соседних империй донесут благую весть нашим врагам. Вы ведь в курсе наших отношений с Корфодцами на севере? Они сделают все, чтобы ослабить нас. Поэтому моральные и этические нормы становятся второстепенны.
Еще мгновение назад я заботилась лишь о себе, а теперь на моих плечах словно оказались проблемы всей империи. Сделать я ничего не могла, но и перестать думать о них тоже.
— Но почему он умирает? Вы так и не ответили. — Обида и гнев пропали. Осталась лишь обеспокоенность после услышанного.
Бенедикт прикрыл глаза, заставив меня отметить длину его ресниц. Я вспомнила наш поцелуй, но лишь за тем, чтобы сразу же избавиться от отвлекающих мыслей.
Я не должна об этом думать. По крайней мере не сейчас.
— Яд. Не обычный, а из двух веществ, такой невозможно нейтрализовать противоядием. Ну, по крайней мере не теперь. Пока жертва принимает первый вид вещества, он распространяется по организму, забирается в легкие, почки, селезенку и копится в сердце. До поры до времени нет никаких симптомов. Но стоит принять второе вещество, и смерть неизбежна. Битва проиграна, так и не начавшись. — Глубокий сильный голос ректора пробирал до мурашек.
Я читала о таком яде в гримуаре, но рецепта там не было, как и противоядия.
— Нашли того, кто это совершил? — взволновано спросила я.
— Да, — кивнул Бенедикт. — Его уже казнили.
— Но почему он это сделал?
— Слишком много вопросов, Эльза. Ты ведь понимаешь, что мы и так обсуждаем имперскую тайну? Надеюсь, не стоит напоминать тебе о том, чтобы ты держала язык за зубами? — искоса глянув на меня, осведомился он.
— Нет, я все понимаю. Но меня интересует другое… — Мой взгляд метался по комнате. Я никак не могла выбрать, на что смотреть, и постоянно, словно притягиваемая магнитом, возвращалась глазами к Бенедикту. — При чем здесь я? Пока я не вижу никаких
Может, мое внимание просто решили отвлечь? Вдруг новости про императора — чушь?
Хотя нет, не похоже.
— Поэтому мы здесь. Я собираюсь выложить перед тобой все карты. Почти все, — неожиданно признался он. — Я хочу, чтобы ты изготовила противоядие к яду, которым отравили императора. Ему ты не поможешь, но в будущем это пригодится.
— Я не смогу! — возразила я, вскакивая со стула и садясь на него вновь.
— Сможешь, — с необычайной уверенностью заявил он. — Не сразу, но со временем. Ты талантлива.
— Ты уже говорил это.
— Могу повторить еще несколько раз, — упрямо твердил ректор.
Его сладкие слова, подобно заклятию, забирались глубоко в душу. Ведь когда в тебя верят, это многое значит.
— Лишь ради этого я «случайно» оказалась на отборе?
— Не совсем. Я пока не готов рассказать тебе все, но это одна из причин. — На мгновение замолчав, он продолжил, словно решив до самого конца играть на моих обнаженных нервах. — Хочу наблюдать за тобой. Пусть на успех понадобятся годы… Но я вижу потенциал и готов подождать. Только ничего бы не вышло, если бы ты все так же боялась меня. Это намного заметнее, чем может показаться.
Бенедикт недоговаривал. Возможно, врал. Мы оба понимали, что, если бы он изначально предложил мне гримуар, я бы наплевала на свой страх. Но это откровение насчет короля подкупило меня.
— Знаешь, что меня больше всего удивляет, Бенедикт? — спросила и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ты постоянно говоришь о двуличии, но противоречишь собственным убеждениям.
Мужчина поднялся на ноги и, стремительно обогнув стол, склонился, подцепляя рукой локон моих волос и заставляя дыхание сбиться.
— Противоречу убеждениям? О нет, Эльза. Я много лгу — положение обязывает, и ничего с этим не поделать. Честным быть невозможно. Но в своем отношении к человеку я зачастую прямолинеен. Безразличие, ненависть, любопытство, может быть страсть… Мое отношение никогда не меняется из-за выгоды. — Его пальцы коснулись моего подбородка, поднимая голову, а я загипнотизированно смотрела в его карие глаза не в силах пошевелиться. — И ты, похоже, точно такая же.
Опустив руку, Бенедикт отошел. Но кожа там, где он касался, горела, словно навсегда запечатлев тепло его пальцев. Чувства, вызванные этим прикосновением, одновременно будоражили и оскорбляли меня.
Было противно осознавать, что я одна из этих девушек, питающих к нему слабость, и не могу устоять… Сокрушительный удар по моему самолюбию.
«Или я выберу тебя…»
Почему я раньше не вспомнила о его угрозе?
— Ты заставляешь меня злиться, — хрипло пробормотала я, неотрывно следя за движениями ректора.
— Почему же?
— Потому что я теряю контроль. — Почему-то именно ему в этом было не стыдно признаваться.
— Меня тоже это поначалу раздражало. — Мужчина неожиданно понимающе улыбнулся и туманно добавил: — Но со временем принимаешь…