Отбор невест для драконьего принца: провести и не влюбиться
Шрифт:
Мимо прошли господа из банка, раскланялись с нами. Я заметила, что барышни с матушками, которые сидели в кафе через дорогу, смотрели на нас очень цепкими взглядами. Ну еще бы: для работника и работодателя мы шли слишком неторопливо – со стороны прямо парочка гуляет. Интересные слухи поползут по Тансворту, очень интересные.
Только их мне и не хватало.
– Как ваш кот? – вдруг поинтересовался Берт, и я подумала, что не знаю, куда девать руки. Мне было не по себе. Очень сильно не по себе. Я вдруг поняла, что на мне очень простое платье: светлое, строгое, без украшений – и мне
Но куда там. Я была хозяйкой конторы по организации праздников и видела фей только на свадебных открытках. А раз так, то буду дальше делать свое дело и не терзаться по поводу того, чего никогда не смогу получить.
– Бекон? С ним все в порядке. По-прежнему побирается возле мясной лавки, - ответила я. – А почему вы спросили?
Улыбка Берта стала шире. Казалось, я забавляю его – он смотрел на меня так, как смотрят на юную барышню, которая уже начала нравиться.
Разумеется, этого не могло быть.
– Да вот, подумал давеча, что если бы не ваш кот, то мы бы не познакомились. А это приятное знакомство, скажу вам честно.
Так. Кажется, наш разговор сворачивал в какую-то странную плоскость.
– Конечно, приятное, - согласилась я. – Мы с Амин проведем отличный отбор невест для принца Эжена.
В глазах Берта появился мягкий блеск.
– Я не совсем это имел в виду, Лана. Вы очень решительная и смелая девушка, такие сейчас редкость. Поэтому я и рад.
Мне захотелось зажать ему рот ладонью, чтобы он не наговорил других глупостей. Мы остановились возле ограды парка, и я с невероятным интересом стала наблюдать за тем, как белка роет землю в поисках спрятанного ореха.
– И напрасно вы считаете, что недостойны взаимной любви, - с прежней улыбкой продолжал Берт. – Потому что цвет волос можно изменить. Цвет глаз тоже. Но вот душа – душа не меняется по мановению руки. И это самое главное.
Что он сейчас сказал? Я стояла, открывая и закрывая рот и пытаясь опомниться. Все во мне сейчас горело, я не знала, куда себя деть. Надо было заговорить, надо было сказать хоть что-то, но все слова растаяли во мне.
– И не стоит отказываться от того, чего вы желаете всем сердцем, - продолжал Берт, и его взгляд, кажется, проникал в мою душу так глубоко, как я сама никогда не заглядывала. – Потому что не всеми движет мода и общественное мнение. Я думаю, вы это понимаете.
– Вы читаете мои мысли? – спросила я, с трудом совладав с волнением. Улица плыла перед глазами, ноги вдруг сделались ватными.
– Да, драконы это умеют, - признался Берт. – Это, конечно, дурной тон, простите меня, но я не смог сдержаться. Просто когда рядом с тобой одни фиалки и анютины глазки, то к ним привыкаешь. И когда встречаешь гордый чертополох, то не можешь удержаться и не рассмотреть его получше.
Ах вот, значит, как! Чертополох! Я мигом стряхнула с себя оцепенение и, чувствуя, как кровь приливает к щекам, проговорила:
– Вам нужно научиться делать комплименты, Берт, если вы и дальше планируете общаться с девушками. Вряд ли хоть одна оценит,
Берт выпрямился, словно на докладе перед начальством. Кажется, он не ожидал, что я буду говорить с ним в таком тоне.
– А если вы и дальше намерены сотрудничать с нашей конторой, то искренне советую вам воздержаться и от комплиментов, и от чтения мыслей, - продолжала я. – Иначе проводить отбор невест для принца вам придется самому. А я сделаю так, что ни один человек в Тансворте не пойдет вам навстречу!
Это был, разумеется, блеф. Берт позвенит кошельком, и все сделают всё так, как он распорядится. Но я не могла не блефовать.
– Мы договорились? – уточнила я, и Берт кивнул:
– Договорились, раз уж вам так угодно. Никакого чертополоха!
Впрочем, его улыбка, мягкая и светлая, осталась прежней.
***
– Так и сказал, «гордый чертополох»?
Петрова уже сварила свою конскую травку, процедила отвар через марлю и теперь аккуратно, по капельке, заливала в бутылку. Мою историю она выслушала с самым удивленным видом.
– Так и сказал, - ответила я, чувствуя, как во мне снова нарастает гнев. Я специально подпитывала его, чтобы не думать о том, как Берт смотрел на меня, и что мне, возможно, следует быть посговорчивее.
В конце концов, у меня уже были необременительные романчики – что ж, будет и еще один. Но я понимала, что ничем хорошим это не кончится. Я никогда не смогу смотреть на Берта просто как на любовника, с которым можно нескучно провести время.
Он не такой. Да и я не такая.
– Будь проклят тот, кто ввел моду на белобрысых голубоглазых сволочей, - вздохнула Петрова, набирая очередную порцию отвара в пипетку. Содержимое бутылки приобретало нежный зеленоватый цвет, но хотелось надеяться, что Макс обратит внимание не на содержание, а на форму. – И будь два раза проклят тот орк, который постановил, что темноволосая жена – проклятие для мужа. Вышли бы мы с тобой замуж за орков, жили бы сейчас в юртах, да и в ус не дули. А то только наши отцы такие смелые оказались.
Отец Петровой влюбился в ее матушку сразу же, как только увидел, и черные кудри до талии его не смутили. Мой отец, его лучший друг, кажется, решил не отбиваться от уз товарищества, стал ухаживать за моей мамой и обнаружил такое родство душ, что до сих пор носил ей цветы по утрам.
– И не говори.
Петрова перелила остатки отвара в хлебное вино, сполоснула кастрюльку и поинтересовалась:
– А потом он что? После твоей отповеди?
– Рассмеялся. Сказал, что мы договорились, раз мне так угодно. Ох, Амин, я не знаю, что делать…
Вытерев руки, Петрова указала на Бекона, который с самым тоскливым видом дремал на кухонном шкафу, и посоветовала:
– Вон, котику корма задай, чтобы не отощал до вечера. А я пока прикину, какой сегодня престольный праздник, что мы с тобой пришли к Максу с бутылкой.
– День святого Самогония? – предположила я. Гречневая каша с куриным филе отправилась в тазик Бекона – да, котик изволил кушать тазами. Бекон приоткрыл глаза, снисходительно посмотрел на свой обед и тяжело спрыгнул со шкафа.