Отбор невест для драконьего принца: провести и не влюбиться
Шрифт:
– Голова кружится, правда? – заметила Петрова, спускаясь из вагона следом за мной. Макс окинул скептическим взглядом поселочек с россыпью серых домишек под рыжими черепичными крышами и сказал:
– Вон то здание в прежние времена было чем-то вроде кабака, а на втором этаже были комнаты. Балкон, как я вижу, так и не починили.
Он подхватил наши чемоданы и бодрым шагом двинулся с вокзала в сторону поселка. Поезд, который состоял всего из двух вагонов, весело прогудел нам вслед: мы были единственными пассажирами. Шагая за Максом, я смотрела на стрижей, которые летали низко-низко,
– Я буду его хорошо кормить, Лана, - сказал Эжен на прощание, и его голос дрогнул: - И очень хочу, чтобы вы вернулись с Бертом.
Я взяла его за руку, и какое-то время мы стояли молча, радуясь, что есть тот, кто может разделить нашу тоску.
– Мы вернемся, - едва слышно откликнулась я. – Мы обязательно вернемся.
Поселочек с романтичным названием Кривой нос встретил нас здоровущей свиньей, которая чесала спину о забор, и Амин непринужденно заметила, что будто бы никуда не уезжала из Тансворта. Сойдясь на том, что в провинции все города и поселки похожи друг на друга, мы подошли к дому, который действительно был чем-то вроде гостиницы. На первом этаже была едальня: оттуда так крепко веяло рыбным запахом, что у меня заслезились глаза. Амин поморщилась и спросила:
– Тут что, жарят соленую селедку?
– Вроде того, - улыбнулся Макс. – Тут еще едят подтухшую селедку и считают это особенным деликатесом.
Петрова завела глаза к небу.
– Орки, конечно, спокойно относятся к бытовым неудобствам, но такая еда нас просто убивает.
– Кумыс и вяленая конина ненамного лучше, - откликнулась я, и Амин возмущенно воскликнула:
– Ну ты не сравнивай уд с дверной ручкой!
На незнакомые голоса выглянул тощий господин в фартуке, который когда-то был белым и чистым, увидел нас и, улыбнувшись и сверкнув золотом зубов, проговорил:
– А вы это, вы, что ли, гости?
К серой рубашке на его груди была приколота металлическая пластинка с именем – Оукер.
– Можно сказать и так, - кивнул Макс. – У вас есть свободные комнаты?
– А как же! – радостно воскликнул Оукер, чувствуя прибыль. Он вытер руки об фартук, взял мой чемодан и шагнул к дверям. – Извольте, на втором этаже все свободно. Вам как, почище или подешевле?
Петрова пожевала губами так, словно ее начало тошнить. Макс вынул несколько ассигнаций, протянул Оукеру и спросил:
– Что на обед?
– Ваша милость, да что пожелаете! – обрадовался Оукер. Видно, в этих краях деньги такого номинала были редкостью. – Можно вот, свежей рыбки пожарить или ухи сообразить. Или кабанчика забить, если вы больше по мясу. Чего изволите, то и сделаем?
Петрова снова завела глаза к небу.
– Чем тут так воняет? – спросила она, нервно выдернув из-за рукава носовой платок и прижав его к лицу. Оукер даже обиделся.
– Ничем не воняет, ваша милость, это
– Мяса бы нам, - сказал Макс и, подхватив супругу под руку, двинулся на второй этаж.
Когда я вошла в номер, который отвели для меня, то тоже с трудом сдерживала тошноту. Все кругом пропахло маринованной селедкой, и ее, кажется, мариновали в солдатских портянках. За открытым окном открывался прекрасный вид: крыши поселка, а за ними скалы, серая трава, низенькие кривые деревья, которые устали сражаться с тугим ветром. Сквозь селедочную вонь пробился запах моря.
– Берт, - негромко сказала я. – Берт, если ты здесь, то просто дай мне знак. Пожалуйста.
Никто не откликнулся. Крыши и скалы заливал солнечный свет, стрижи с визгом рассекали воздух, и мир был огромным и невероятно тесным…
Когда мы спустились в обеденный зал, то я обнаружила, что потихоньку стала привыкать к селедочному запаху. Амин со стоном протянула мне крошечную баночку с чем-то, похожим на зеленоватый крем, и посоветовала:
– Намажь немного под носом. Макс только что наколдовал. С ним эта вонь почти неощутима.
– Наколдовал? – оживился Оукер. – Подождите, ваша милость, так вы, что ли, магом будете?
С кухни высунулась краснолицая светловолосая девушка и уставилась на нас с разинутым от удивления ртом. Макс с достоинством кивнул.
– Да, я маг. Что именно вас интересует?
Оукер воздел руки к потолку благодарственным жестом. Светловолосая девушка улыбнулась и обвела лицо кругом.
– Слава Господу и всем его святым! – воскликнул Оукер. – Ваша милость, спасайте! Век не забудем, всем поселком будем за вас молиться!
Макс поправил узел галстука, завязанного по последней тансвортской моде, и со сдержанным достоинством спросил:
– Так что случилось?
– У Медвежьей скалы искры вот такущими облаками летают! – с трудом сдерживая страх, признался Оукер. – Верное дело, там дракон родится! Так они же, когда родятся, дикие! А если он поселок попалит? Такой ужас, ваша милость, что словами не передать!
«Искры, - повторила я, чувствуя, как во мне зарождается радость – острая, обжигающая, живая. – Дракон родится!»
– Вам повезло, - произнес Макс. – Именно за ним мы и приехали.
***
Едва заметная тропинка петляла среди острых камней и пучков серой травы, спускаясь к берегу. Макс шел первым, за ним медленно шагали мы с Петровой, и мне казалось, что земля качается и плывет под ногами. То ли это было от страха – я вдруг обнаружила, что боюсь высоты, то ли это предчувствие чего-то непостижимого зрело во мне.
– Просто идите, - посоветовал Макс. – Ни в коем случае нельзя останавливаться и замирать, тогда точно свалитесь. Это как гололед.
О да! Гололед в Тансворте зимой был таким, что мы все могли бы поехать на соревнования по фигурному катанию и победить. Я замыкала шествие и готова была поклясться, что Петрова идет с закрытыми глазами – ей было так страшно, что я почти чувствовала, как от нее летят искры. Орки не любят горы, скалы, такие вот тропинки – им подавай степь с ветром до горизонта.