Отбор пяти колец
Шрифт:
– Чем хочу, тем и занимаюсь, – ответила Мира. Лицо ее недовольно вытянулось, а губы сжались в тонкую линию. – Так что? Кто-нибудь еще хочет помериться силой? – крикнула она морякам, но те уже разбредались в разные стороны, вжав голову в плечи и испуганно поглядывая на Агату, словно боясь, что из-за нее у них могут быть неприятности.
– Нас, между прочим, ждет княгиня Дуаре, – нахмурилась Агата.
Взяв Миру за рукав, она потянула ее к выходу.
– Ферналий хвост! – ругалась та, пока они шли по палубе. – Это надо было такое предприятие
– Порядочные госпожи не должны так себя вести, – пробурчала Агата.
– А кто решает, что они должны, а, что нет, если не они сами?
Агата даже споткнулась от ее слов. Она много раз слышала эту фразу от мачехи и от нянюшек, но никогда не догадывалась так им ответить. Да и кто бы догадался?
Глава 8. Угощения и кольца
Голубая каюта, которую занимала княгиня Дуаре с дочерью и слугами, состояла из нескольких смежных комнат, отделенных друг от друга полупрозрачными голубыми занавесями, парившими на легком сквозняке. Из комнаты в комнату сновали деловитые служанки и молодые слуги. Все, как один, юные и хорошенькие, словно фарфоровые куклы.
В центре комнаты, куда их проводили, стоял низкий золоченый столик, заставленный всевозможными фруктами, засахаренными фиалками, орехами и прочими сладостями. Княгиня полулежала на низкой софе, облаченная в лиловые шелка. Лидия сидела возле нее на пуфике, сложив на коленях руки и очень прямо держа спину.
Агату и Миру усадили на скамью по другую сторону от столика.
Агата постаралась, как можно тщательнее расправить юбки, чтобы не так бросалось в глаза то, что на ней вместо туфель сапоги для ферховой езды. Мира же устроилась вольготно и небрежно. Из под ее мужской туники торчали ноги в мужских же штанах и высоких сапогах.
К счастью, ни меча, ни лука, она с собой не взяла, но на поясе возле кошеля покачивался кривой кинжал, убранный, впрочем, в очень красивые, расшитые каменьями ножны.
– Ах, Агата, это ты? Я уже и забыла, что вчера тебя пригласила, – проговорила княгиня, отщипывая ягоды от грозди винограда, которую подавал ей на серебряном блюде слуга. – Ты же не против, что я буду так просто тебя называть? Агатой? Я ведь помню тебя еще с тех пор, когда ты носила короткие юбки и копошилась в фернальем помете. Слуги потом полдня не могли тебя отмыть.
– Это будет честью для меня, ваша светлость, – покраснев, ответила Агата, пока Мира, впившаяся зубами в персик, с насмешкой косила на нее глаза.
В помет Агата упала всего лишь один раз, когда на празднестве в честь свадьбы отца и мачехи, желая впечатлить Нестора и остальных мальчишек, попыталась оседлать Альстронга, а тот ее скинул и она улетела прямо в помет. Отец потом сказал, что ей повезло, ведь это смягчило ее падение, иначе бы могла и шею свернуть.
– Вот и славно. Все же хорошо, что ты пришла и привела свою спутницу. Признаться, вы мне обе крайне интересны, – проворковала княгиня
Ее дочь, которая вроде бы и до того сидела ровно, вздрогнула и судорожно свела лопатки. Она почти не поднимала глаз и не смотрела ни на мать, ни на гостей. Перед ней в хрустальной вазе лежало мелко порубленное зеленое яблоко. Ни к каким другим яствам она не прикасалась.
– Агата, милая моя, как же так вышло, что ты отправилась в путь до Альторы с одной лишь случайной попутчицей? – поинтересовалась княгиня, вкушая с поднесенного слугой блюда, кусочки спелой, сочащейся соком дыни.
Агата до боли впилась ногтями в свои ладони. Этого вопроса она страшилась больше всего, но к нему же тщательно готовилась.
– Так вышло, ваша светлость, – проговорила Агата. – Дело в том, что известие об Отборе невест появилось так внезапно, что мы не успели ничего обдумать. Отец вынужден был отправился по делам, а, что касается баронессы, то она…
– Про баронессу я знаю, – махнула рукой княгиня. – Известие об помолвке Вероники с сыном графа Дурине застигло меня до отъезда. Полагаю, она занята делами связанными с будущей женитьбой ее единственной родной дочери.
– Да, так и есть, – онемевшими губами подтвердила Агата.
Она не успела и до Альторы доехать, а Вероника уже была обручена, и вести об их Нестром будущей свадьбе уже облетели всю Арлею.
Агате хотелось спросить, как же так вышло, что княгиня Дуаре и Лидия сами отправились в столице не из речного порта Арлеи, а из Зераны, но она не смела задавать такие вопросы.
– Что же, ты правильно сделала, что отправилась на Отбор. Императрицей ты, естественно, не станешь, но если окажешься достаточно бойкой и удачливой, то, может быть, сможешь отхватить столичного жениха.
Агату бросила в жар. Она была уверена, что не будь ее волосы и так уже красными, то заалели бы и они. Она сама не могла понять, что ее смутило больше: то, что княгиня даже из вежливости не могла признать, что Агата способна победить на Отборе, или же то, что та сомневалась в ее преданности Андронику Великому?
– Лидия, как ты держишь чашу?! – гаркнула княгиня. – Сколько тебе повторять, что оттопыривают мизинец только вульгарные простушки, а ни как не знатные юные госпожи!
Рука Лидии дрогнула, и чаша, которую она держала, лишь едва заметно отставив в сторону тонкий мизинчик, накренилась. Тонкая струйка воды побежала на ее белое платье.
– Вот же растяпа! – сокрушалась княгиня Дуаре. – Даже попить нормально не можешь!
Прекрасные как лепестки голубых хризантем глаза Лидии налились влагой. Агата, которая успела порадоваться тому, что хоть не она одна теперь краснеет, поглядела на нее с жалостью.
– А ты милое дитя, как тебя зовут? – позабыв о Лидии, княгиня повернулась к Мире.
Сплюнув кости граната в хрустальную чашу, Мира утерла рот ладонью и подняла насмешливый темный взгляд на княгиню.
– Княжна Мира Арде, – ответила она.