Отцеубийца
Шрифт:
– Ну, что ж, путь наш неблизкий, можно и рассказать, – согласился Федор. – Слушай:
Осерчал шведский король на нас за то, что часто мы на финнов набеги делали, и послал супротив нас зятя своего, Биргера. Пошли они на ладьях по Неве к самому устью Ижеры. Не счесть было у Биргера воинов шведских, финских и норвежских. Сам Биргер тоже не первый год воевал – воином был зело опытным, ни одной победы дотоле не пропустил. Биргер имел планы великие – хотел покорить Ладогу, завоевать Новгород.
Послал он людей своих к князю нашему Александру
Но славный князь наш Александр не испугался Биргера и войска его. Поспешил он собрать воинство русское, помолился Господу в церкви Софийской, получил епископа благословение, и со своею малочисленною дружиною выступил супротив шведов.
– Так что ж он подмоги не дождался? – спросил Роман. – Ведь отец его, великий князь Ярослав, неужто не помог бы сыну своему в сем деле священном?
– Конечно бы помог, да только не было у князя Александра времени этой помощи дожидаться, он даже своих-то воинов, новгородских не всех собрать успел. Враг, понимаешь ли, близок был, и любое промедление смерти подобно.
Так вот, вышел Александр на шведов с дружиною своею смелою.
В той дружине и я был, тогда еще простым гриднем. Приблизились мы к берегам реки Невы. Там-то как раз шведы и стояли. Навстречу князю Александру выехал знатный человек один из Ижеры – начальник тамошней стражи, не помню уж, как его звали. Доложил он, что войско Биргера зело сильно и многочисленно.
Рассказал он также о дивном видении своем. А дело было так. Человек этот отличался ревностным почитанием Господа нашего Иисуса Христа. Как раз в вечер накануне творил он на берегу моря свою молитву. Уж темно было, ночь опустилась на землю.
И вдруг узрел молящийся, что мрак вокруг него рассеялся, и невесть откуда взявшееся солнце озарило своими лучами морскую гладь. А по ней скользит белая ладья, в которой промеж одетых в темное гребцов сидят двое витязей в червленых одеждах. И были похожи те витязи на святых великомучеников Бориса и Глеба, как их на иконах пишут. Услышал богомолец глас, подобный трубному зову, что провозгласил: «Идем мы на подмогу родственнику нашему, князю Александру!»
Выслушав того человека, князь Александр счел видение за знамение доброе и устремился с ратью своей на шведов, уже совершенно безо всякого страха.
Наскочили мы на шведов внезапно, словно гроза в летний день. Не ожидали шведы такого и немало испугались.
Завязалась битва жестокая. Много шведов положили мы на том берегу. Видел я собственными глазами ту беспощадную сечу! Не было у дружинников ни малейшего сомнения в победе, рубились они так, что шведы в страхе великом разбегались.
Князь наш Александр собственноручно убил подлого Биргера, а витязь княжий, Гавриил Олексич, гнал его сына до самого моря. Видел я сам, как на морском берегу оступился его конь и упал было, но тут же поднялся вновь и вынес своего хозяина прямо на воеводу шведского. Порубил его Гавриил
Еще один смелый новгородец Сбыслав Якунович – год уж, как нет его среди нас, – с одним топором в самую гущу шведов вошел и положил их премного. Третий, не помню, как звали, тоже погиб он уже, с отрядом пехотным истребил почти все суда шведские, отрезав им путь к отступлению.
Отличился и ловчий княжеский Яков Полочанин. Он и сейчас с нами скачет... Тогда, помнится, взял он малое число смелых воинов и ударил с одними ими по целому полку неприятеля, за что потом заслужил особое благоволение князя Александра.
Был у князя слуга верный – Ратмир. Никому он не уступал в храбрости и воинском искусстве. Бился Ратмир насмерть со шведами, остался без коня, и пешим продолжал сражаться. Ранен был не единожды, совсем от ран ослабел и пал в конце концов смертию славной.
Еще забыл я сказать про то, что на холме, над морским бережком, шатер Биргеров стоял – золоченым верхом глаза слепил. Так вот, отрок тогдашний князя Александра, Савва, подсек столб, на котором тот шатер держался, и упал он. Тогда и прокричали дружинники Александровы победу.
Тем временем уж ночь опустилась. Мгла стояла кромешная – она-то и спасла оставшихся в живых шведов. Нагрузили они две оставшиеся у них ладьи мертвыми телами начальников своих и отплыли, утра не дождавшись.
С нашей же стороны потери были весьма малочисленны. Ликовал народ, радуясь славной победе, славил князя Александра, и в честь битвы той достопамятной нарек его Александром Невским...
На том закончил свой рассказ Федор. Роман молчал, глядя в снежную даль, и размышлял. Думал он о том, что и сейчас предстоит им битва великая, и надобно ему не осрамиться – достойно показать себя в деле ратном.
ГЛАВА 11
Тем временем приблизились войска Александра к урочищу Узмени, и там затаились.
Когда совсем рассвело, увидели воины Александровы на другом берегу многочисленное войско немцев и Чуди ливонской. Боевой клич разнесся над безлюдными просторами, над замерзшей, сверкающей гладью Чудского озера. Немцы тем временем выстроились свиньею и двинулись навстречу войску Александра.
Русские воины также рванули вперед, и зазвенел над снежными далями боевой клич, повторенный многократно сотнями людей, готовых положить свои головы за землю родную, за князя своего.
Сошлись два войска на середине реки. Хотя весна уж пришла, а был лед на озере еще крепок. Началась сеча кровавая, не на жизнь, а на смерть, до последнего издыхания.
Роман поначалу растерялся. Хоть и бывал он прежде с князем Александром в боях, но те бои были как бы и не боями вовсе. Силы русские тогда превосходили, и победа всегда легко давалась Александру. И в Пскове, и по всему княжеству Новгородскому гнал он немцев и чудь мощью своею и численным превосходством.