Отчаяние драконов
Шрифт:
– Противно, - честно признался подмастерье.
– Но иначе нельзя. Времена такие... порванные.
Генри Лайон Олди
ПРОЛОГ. СТРАННИК
В общем, чего-то подобного, наверное, стоило ожидать. Нельзя все время прятаться от своего прошлого, даже на другом конце материка.
Я хотел было убедить себя в том, что это не более чем мои беспочвенные опасения, хотя прекрасно знал: демоны не лгут. По крайней мере, до тех пор, пока вы не даете им такой возможности. В моем же случае Хризаург просто не мог говорить неправду - по известной нам обоим причине.
Чешуйчатое
Демон распрямился - теперь он возвышался надо мной на несколько метров, то еще зрелище!
– и спросил грудным рычащим голосом:
– Что-нибудь еще, повелитель?
Я задумался. Вызывать демонов слишком тяжело и накладно, так что следовало мобилизовать свою фантазию и попытаться вспомнить, что же я еще хочу или захочу в ближайшее время узнать.
– Да нет, пожалуй, Хризаург, это все, о чем я желал...
Он ухмыльнулся, очень осторожно, краешком ороговевших губ. Наверное, мог бы сдержаться - да вот не захотел, и теперь я знал, что главного вопроса, того, которого он ждал - и боялся, - я до сих пор не задал. Ну так не беда, задам.
Хризаург догадался, что сам себя перехитрил, но проявлять недовольство не рискнул. Все еще надеялся.
– Впрочем, мил демон, погоди, - я задумчиво потер подбородок ("Что же он такого мог скрыть?"), - сдается мне, ты не все рассказал.
Хризаург развел руками - мощными коричневыми конечностями о трех пальцах на каждой:
– Спрашивай.
Легко сказать "спрашивай". Знать бы о чем.
Я поднялся с плетеного кресла, подошел к краю балкончика и поневоле залюбовался картиной, что открывалась внизу. Там плескалось море, сине-зеленые волны обрушивались на влажноватый песок, погружались в него и отступали прочь. И никаких жестяных банок, осколков стекла, бумажных фантиков от липких конфет и прочей атрибутики пляжа земного. Благодать. Правда, если забыть о ждущем позади Хризаурге и о том, что он уже успел мне рассказать (вернее, о том, что я смог у него выспросить - сам бы демон ничего мне говорить не стал, только фыркнул бы, метнул молнию и смотался от греха подальше). А забывать обо всем этом мне сейчас было не с руки, хотя и очень хотелось.
Обернувшись и облокотившись на каменное ограждение, я пристально посмотрел на вопрошаемого:
– Скажи, о чем ты подумал, когда усмехнулся краем губ - когда я тебе сказал, что больше ничего не желаю услышать?
Задавать вопрос следовало как можно точнее, иначе Хризаург вполне мог начать пороть всякую чушь, ложью не являющуюся, но и к делу не относящуюся.
Демон тяжело вздохнул:
– Может быть, ты предпочтешь не задавать этого вопроса?
– С какой это стати?
– Я подался всем телом вперед, удивленный последними словами своего собеседника.
Да, демоны пытались увиливать
– Когда ты придешь туда, тебе самому все станет ясно, а мне этот ответ может стоить слишком многого. Даже жизни.
– По его мощному телу пробежала легкая дрожь, и я понял, что Хризаург боится.
Он, наверное, думал, что я заставлю его говорить. А может быть, этот чертов хитрец знал меня слишком хорошо. В общем, я отпустил вопрошаемого, стараясь заглушить в душе тоненький голосок беспокойства: "Деталь, ты упустил о-очень важную деталь".
Отпустил и пошел собираться в путь.
Записка лежала на столе, прижатая сверху гладким камешком с морского берега. Сначала я не заметил ее, погруженный в свои мысли, и мог вообще уйти, так и не обратив на нее внимание, но внезапно окно рядом со столом тонко дзенькнуло, просыпая прямо в комнату разноцветную стеклянную крошку, - я обернулся.
Столовая комната, в которой все это происходило, была моей любимой отчасти потому, что в окнах здесь сверкали сочными, солнечными красками витражи, отчасти же благодаря небольшому балкончику, позволявшему лицезреть море. Именно на балкончике я предпочитал вызывать демонов, подтверждением чему и была сегодняшняя беседа с Хризаургом. Когда же в вашей любимой комнате рассыпается в крошево лучший витраж, сколь сильно бы вы ни были погружены в тяжкие мысли о судьбах мира, обернуться придется.
Я обернулся.
Ровный листок, чуть загнутые края, плотная ворсистая бумага и ряд косых букв. Ах да, еще небольшой окатыш, придерживающий послание.
Под окатышем обнаружилось влажное пятно, расползшееся по краю листа, видимо, камень подобрали на берегу совсем недавно. Может, именно это и вызвало улыбку у Хризаурга? Пока я беседовал с ним, кто-то сумел прокрасться в башню, оставить послание и исчезнуть.
Неизвестно почему, но я знал: искать гонца не стоит. Просто не имеет смысла, потому что всякие поиски окажутся безрезультатными.
Ладно. Так что же нам пишут?
А писали следующее: "Твое поведение начинает меня раздражать. Сиди и не рыпайся, а то ведь всякое может случиться. Горные цветки имеют обыкновение вянуть". И подпись - "Недоброжелатель".
Нет, то, что он хам, я понял еще по разбитому витражу. Вот то, что он дурак, - это было приятным открытием. Хотя... Кто знает, возможно, именно такой реакции мой "недоброжелатель" и добивается?..
Все равно. Решение принято, и записка, по сути, ничего не меняет.
Почти ничего. Потому что с этого момента я пообещал себе быть более осторожным.
Это только в глупых сказках герой, услыхав о необходимости отправляться в дорогу, кричит: "Коня!" - и прыгает в седло, позабыв даже запереть за собою дверь. Мне же, во-первых, некому было кричать что-либо подобное; во-вторых, кони в Нисе не водятся. И наконец, в-третьих, в отличие от сказочного героя, которого в конце пути ждала должность придворного принца и соответствующие апартаменты, мне хотелось вернуться обратно в башню и найти ее целой и невредимой. В общем, собирался я долго.